Сопоставительный анализ стихотворений «Пророк» А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова (*Общие критические статьи)

Сопоставление стиля двух произведений: «Пророк» А. С. Пушкина и «Пророк» М. Ю. Лермонтова.

Сравнение стилей двух «Пророков» начнём с анализа более раннего стихотворения, затем обратимся к лермонтовскому «Пророку», написанному спустя пятнадцать лет после стихотворения А. С. Пушкина.

Стихотворение «Пророк» А. С. Пушкин написал 8 сентября 1826 года по пути из Михайловского в Москву. Позади тяжёлый духовный кризис, который поэт преодолел в деревенской ссылке. В древнюю столицу ссыльного поэта доставили по вызову нового царя Николая 1. Царь вступил на престол после известия о смерти Александра 1 и мятежа 14 декабря 1825 года.

Стихотворение создано в середине творческого пути поэта, поэтому его можно назвать программным. «Пророком» завершается раннее творчество Пушкина и открывается вторая половина его творческой жизни.

Проследим, как развивается лирический сюжет этого стихотворения, как раскрываются в нём две темы: духовного преображения человека и назначения поэта и поэзии.

В первую очередь обращает на себя внимание то, что стихотворение не разделено на строфы. Очевидно, астрофичность помогает поэту подчеркнуть, что перед нами единый и непрерывный процесс духовного преображения земного, грешного человека в пророка.

Завязкой действия является встреча лирического героя с посланником Бога – «шестикрылым серафимом». Но встреча с ангелом – это следствие той «духовной жажды», которую испытывает герой. «Пустыня мрачная» - это метафора жизни человека и его души, лишённой света Божественной истины, утратившего смысл своего существования. Это метафора человеческой души, лишённой духовного озарения, сияния Божественной истины. Чтобы произошла встреча с Богом, лирический герой должен был очень сильно этого захотеть, пережить «духовную жажду». «Просите – и просящему будет дано», - гласит Библия. Слово «перепутье» вызывает ассоциации, связанные со сказочными мотивами. Сказочные и былинные герои часто оказываются на перепутье и должны из трёх дорог выбрать верный путь. Лирический герой не знает цели своей жизни, не знает, куда идти, к чему стремиться. Старославянский глагол с неполногласием «влачился» очень ярко передаёт состояние героя, утратившего смысл жизни. Его покидают не столько физические, сколько душевные силы.

В следующей части рассказывается о преображении земной природы человека. В первую очередь изменяются его органы восприятия мира: зрение и слух:

Перстами лёгкими как сон

Моих зениц коснулся он:

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Возвышенность, торжественность, величавую медлительность, особую важность стилю придают старославянские слова, которые преобладают в стихотворении: «персты» - пальцы, «зеницы» - глаза, зрачки, «вещие» - пророческие, предвидящие будущее, «отверзлись» - открылись. Сравнение «перстов» с таким отвлечённым понятием, как сон, подчёркивает лёгкость, бесплотность, воздушность, почти незаметность касания серафима. Интересно сравнение «как у испуганной орлицы». В стихотворении «Поэт» также показано преображение поэта:

Душа поэта встрепенётся,

Как пробудившийся орёл.

Известно, что орлы обладают необычайно зорким зрением. В «Поэте» орёл выступает как символ свободы, независимости и гордости. В «пророке» не орёл, а орлица, может быть, потому, что она символизирует пробудившуюся душу героя.

Преображённый герой теперь обладает всеведением, он может предсказывать будущее, наделён даром пророчества. Необычайно тонкий слух позволяет ему слышать то, что не дано обыкновенному человеку:

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полёт,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

Герою открывается и надмирная высь, и подводная глубь, то есть вертикаль, уходящая в вечность. Но его восприятие мира расширяется и по горизонтали: перед ним раскрывается и земное пространство.

Далее процесс преображения всё более становится болезненным и «кровавым»:

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный, и лукавый.

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

Язык человеческий не способен вещать Божественные истины, во-первых, потому, что он «грешный»: в нём отсутствует чистота помыслов, святость и праведность. Во-вторых, он «празднословный»: очень часто человек склонен произносить пустые, праздные, ничего не значащие слова. В-третьих, он «лукавый», то есть хитрый, лицемерный, лживый. Лукавым называют дьявола, склоняющего человека на греховные мысли, чувства и поступки. Поэтому этот процесс можно считать духовным очищением человека. Грех человека чаще всего связан с его речью. Здесь важно отметить, что, рассказывая о рождении пророка, Пушкин опирался на Библию, на «Книгу пророка Исайи», главу 6. В Библии Исайя, увидев в храме Господа во славе и его ангелов, шестикрылых серафимов, испытывает чувство страха, осознавая свою греховность: «… горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами…» В книге Исайи нравственное очищение происходит с помощью только одного действия. Серафим берёт клещами с жертвенника горящий уголь, касается уст пророка, произнеся: «вот это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя, и грех твой очищен».

Мы видим, что Пушкин не копирует, а творчески переосмысливает библейский сюжет, усиливая мотив длительности и сложности преображения героя. Горящий уголь появится после внутреннего очищения пророка:

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнём,

Во грудь отверстую водвинул.

Сердце человеческое «трепетное», потому что слабое, не способное вынести трудной миссии пророка, потому что им играют человеческие страсти. Сердце должно гореть, пылать огнём, чтобы жечь сердца людей.

Итак, преображение земной природы героя, его очищение произошли. Но такой мучительной операции не может вынести обыкновенный человек: «как труп в пустыне» он лежал. Только «глас Бога» может вызвать к жизни пророка, направить его на выполнение высокой миссии. К чему же призывает Бог пророка? Только преображённый герой может выполнить волю Бога:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

«Жечь сердца» - значит пробуждать в людях совесть, стремление к нравственному очищению. Пророк должен побуждать людей к нравственному совершенствованию, духовному очищению и обновлению.

Четырёхстопный ямб Пушкина звучит торжественно благодаря многосоюзию, анафорическому повтору союза «и» в шестнадцати строках из тридцати. Богатство интонации создаётся с помощью многообразия способов рифмовки. В первых четырёх строках рифмовка перекрёстная. Мужская рифма чередуется с женской. Ритм замедленный – так автору удаётся передать духовное томление героя перед встречей с серафимом. В следующих шести строках, где показано преображение зрения и слуха героя, рифмовка смежная, две пары мужских рифм обрамляют пару женских – ритм стихотворения убыстряется, тональность становится более взволнованной. Далее используется опоясывающая рифмовка в сочетании со смежной. Тема пророческого призвания поэта нашла в стихотворении Пушкина яркое воплощение.

Итак, обращаясь к библейскому тексту, А. С. Пушкин, с одной стороны, творчески воссоздаёт его, а не слепо копирует, а с другой стороны, он сохраняет завораживающе торжественный стиль, свойственный классическим переложениям священных текстов. Высокий торжественный стиль создаётся с помощью библейской лексики, церковнославянизмов, анафорических повторов и инверсий.

Обратимся к стихотворению М. Ю. Лермонтова «Пророк», написанному в 1841 году. Это пример того, как Лермонтов возвращается к темам и образам Пушкина и по-своему их переосмысливает. «Пророк» Лермонтова является как бы продолжением и развитием «Пророка» Пушкина. Пушкин в своём стихотворении утверждает великое общественное значение поэзии, видит в ней могучее средство воздействия на умы и сердца людей. Лермонтов сопоставил своего поэта-пророка с современным обществом и показал, какая судьба ждёт поэта, посмевшего выступить с критикой общественной лжи и несправедливости.

Проследим, как развивается лирический сюжет и раскрываются образы в стихотворении Лермонтова «Пророк», попытаемся понять, в чём стилевое своеобразие произведения продолжателя Пушкина.

В отличие от пушкинского «Пророка», стихотворение Лермонтова разделено на строфы, всего их восемь. Словно продолжая стихотворение Пушкина, Лермонтов говорит, что его герой уже получил от «вечного судии» «всеведенье пророка». Этот дар позволяет ему читать «в очах людей» «страницы злобы и порока». Во второй строфе показано, что пророк приступил к выполнению своей миссии, но «близкие» забросали его «бешено» каменьями. В знак скорби и печали пророк посыпал пеплом «главу» и бежал из городов. Он оказался в пустыне. Но если у Пушкина это метафорическая пустыня, то у Лермонтова это реальная пустыня, где стал жить нищий пророк, не принятый людьми: «нет пророка в своём отечестве». Перед нами романтический изгнанник, не принятый, отверженный обществом. В отличие от людей, «тварь земная», хранит «завет предвечного» и покорна пророку. Он находится в гармонии с природой: звёзды слушают его, «лучами радостно играя». В следующих строфах передаётся отношение «старцев» к пророку. Для них это отрицательный пример гордости человека, не сумевшего «ужиться» с обществом. Они называют его глупцом, который посмел уверять, что он говорит от Бога.

Общее в произведениях – метафоричность поэтической речи, обращение к библейскому образу. Но по стилю эти произведения различаются. Стихотворение Пушкина философское, в нём больше церковнославянских слов, оно ближе к традициям классицизма. Лермонтов намеренно отказывается от архаизмов, у него не так много старославянизмов, как у Пушкина. Если у Пушкина величавый и торжественный слог, то Лермонтов использует разговорные интонации, свойственные романтическим произведениям. Развивая традиции романтизма, Лермонтов показывает одиночество романтической личности, его противостояние с обществом.

Таким образом, мы видим, что по стилю эти стихотворения отличаются, так как поэты ставили перед собой разные задачи. Пушкин хотел показать рождение пророка, утвердить высокую миссию поэта – пророка, поэтому использовал высокий и торжественный стиль. Лермонтов хотел показать печальную судьбу пророка, его отверженность и одиночество в соответствии с канонами романтизма, поэтому в его произведении мало старославянизмов и использованы разговорные интонации.