|
Вы здесь: Критика24.ру › Лермонтов М. Ю.
Анализ стихотворения Лермонтова. Часть 4. (Лермонтов М. Ю.)1832 «Время сердцу быть в покос...» (с. 124).— Адресовано, по-видимому, Н. Ф. Ивановой. Текстуально связано со стихотворением «К*» («Я не унижусь пред тобою...»). Первая строфа — вольный перевод стихотворения Байрона «Lines, inscribed: On this day I complete my thirty-sixth уеаг» («В день, когда мне исполнилось тридцать шесть лет») (1824). Заключительное восьмистишие восходит к поэме С. Колриджа «Cristabel» («Кристабель») (1816), Ср. стихотворение «Романс» («Стояла серая скала...»). К* («Я не унижусь пред тобою...») (с. 125).—Обращено к Н. Ф. Ивановой. < В альбом Д. Ф. Ивановой > («Когда судьба тебя захочет обмануть...» (с. 127).— Адресовано сестре Натальи Федоровны — Дарье Федоровне Ивановой (?—1872). «Синие горы Кавказа, приветствую вас!..» (с. 127).— Навеяно воспоминаниями о пребывании Лермонтова на Кавказе в начале 1820-х годов, —Воздух там чист, как молитва ребенка.^ Эта фраза (с изменениями) введена в текст «Княжны Мери» (запись от 11 мая). Текстуально и стилистически отрывок в известной степени близок начальным строкам поэмы «Измаил-Бей». Прелестнице (с. 129).—Представляет собой первоначальный вариант позднейшего стихотворения «Договор» (1841). Эпитафия («Прости! увидимся ль мы снова?..») (с. 129).— Стихотворение посвящено памяти Ю. П. Лермонтова. «Измученный тоскою и недугом...» (с. 130).— Адресовано Н. Ф. Ивановой. «Нет, я не Байрон, я другой...» (с. 130).—О своей близости Байрону Лермонтов говорил неоднократно: «К***» («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья...»), автобиографическая заметка 1830 г. («Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном., .») — осознавая вместе с тем и собственную творческую самостоятельность, что наиболее определенно выразилось в комментируемом стихотворении. Романс («Ты идешь на поле битвы...» (с. 131).— В романсе варьируются мотивы стихотворения Т. Мура «Go when glory waits thee» («Иди туда, где ждет тебя слава») из цикла «Ирландские мелодии» (1807—1834). Сонет (с. 131); «Болезнь в груди моей, и нет мне и с ц е л е и ь я...» (с. 132).—Стихотворения обращены к Н. Ф. Ивановой. К* («Мы случайно сведены судьбою...») (с. 133).—Обращено к В. А. Лопухиной. К* («Оставь напрасные заботы...») (с. 134).—Обращено к В. А. Лопухиной. «Я жить хочу! хочу печали...» (с. 134).—Первые восемь строк приведены в письме Лермонтова (август 1832 г.) к его приятельнице, воспитаннице Е. А. Арсеньевой Софье Александровне Бахметевой (1800—?) с примечанием, что стихи написаны «месяц тому назад». «Приветствую тебя, воинственных славян...» (с. 135).—Написано в связи с посещением в августе 1832 г. Новгорода, где Лермонтов останавливался на пути из Москвы в Петербург. ...вольности одной Служил тот колокол на башне вечевой.— Лермонтов вслед за декабристами воспринимал вечевой колокол как символ древней вольности новгородцев, ассоциировавшейся с идеалом политической свободы. Желанье («Отворите мне темнилу...») (с. 136).— Стихотворение известно в нескольких редакциях. Первые четыре строки позднее вошли в стихотворение «Узник». К* («Мой друг, напрасное старанье!..») (с. 136); К* («Печаль в моих песнях, но что за нужда?..») (с. 137).— Вероятно, обращены к' В. А. Лопухиной. Два великана (с. 137).— Написано по поводу двадцатилетней годовщины Отечественной войны 1812 г. В иносказательной форме изображено поражение Наполеона («трехнедельный удалец») в борьбе с Россией («старый русский великан»). Но упал он в дальнем море...— Наполеон был отправлен в ссылку на остров Св. Елены, где скончался в 1821 г. К* («Прости! — мы не встретимся боле...») (с. 138).— Написано в августе 1832 г. перед отъездом Лермонтова из Москвы в Петербург. По-видимому, обращено к Н. Ф. Ивановой; по другому предположению — к В. А. Лопухиной. Есть звуки — значенье ничтожно... Но их позабыть невозможно.— В измененном виде эти строки повторяются в стихотворении «Есть речи — значенье...». «Слова разлуки повторяя...» (с. 139).—Написано, так же как и предыдущее стихотворение, перед отъездом в Петербург в августе 1832 г. «Безумец я! вы правы, правы!..» (с. 139).— В рукописи стихотворение имело первоначальное заглавие — «Толпе».— Слово толпа употреблено здесь в значении «свет» (близко понятию «светская чернь» у А, С, Пушкина). «Она не гордой красотою...» (с. 140).—Обращено к В. А. Лопухиной. «Примите дивное п ос ланье...» (с. 140).—Приведено в письме Лермонтова к С. А. Бахметевой, написанном в августе 1832 г. сразу после приезда в Петербург. ...Оно не Павлове пи-санье — Но Павел вам отдаст его.— Каламбур, в основе которого сопоставление имен апостола Павла, автора 14 посланий, вошедших в Новый завет, и Павла Александровича Евреинова (?—1857) — двоюродного дяди Лермонтова, офицера лейб-гвардии Измайловского полка. По просьбе Лермонтова он должен был отвезти письмо в Москву. Куда ни взглянешь, красный ворот, Как шиш, торчит перед тобой...— Лермонтов имеет в виду полицейские мундиры. И, наконец, я видел море, Но кто поэта обманул?.. Я в роковом его просторе Великих дум не почерпнул.— Лермонтов возражал против традиционно-романтического изображения моря. В полемических целях он использовал выражение из стихотворения Н. М. Языкова «Пловец» («Нелюдимо наше море...», 1829): «В роковом его просторе Много бед погребено». Челнок («По произволу дивной власти...») (с. 141).—Написано в связи с переездом Лермонтова из Москвы в Петербург. Включено в письмо к С. А. Бахметевой (август 1832 г.). Существует более краткая редакция стихотворения (альбом А. М. Верещагиной, США). «Что толку жить!.. Без приключений...» (с. 141).— Первоначальный текст приведен в письме Лермонтова (от 28 августа 1832 г.) к Марии Александровне Лопухиной (1802—1877), старшей сестре В. А. Лопухиной. В нем нет первой строфы, а после строки Названье ваше сохранит идет следующий текст: С двумя плачевными стихами, Которых, к счастию, вы сами Не прочитаете вовек. Когда ж чиновный человек Захочет место на кладбище, То ваше тесное жилище Разроет заступ похорон И грубо выкинет вас вон; И, может быть, из вашей кости, Подлив воды, подсыпав круп, Кухмейстер изготовит суп (Все это дружески, без злости). А там голодный аппетит Хвалить вас будет с восхищеньем; А там желудок вас сварит, А там — но с вашим позволеньем Я здесь окончу мой рассказ; И этого довольно с вас. «Для чего я не родился...» (с. 143).— Включено в письмо Лермонтова к М. А. Лопухиной от 28 августа 1832 г. Написано 27 августа 1832 г. под впечатлением небольшого наводнения в Петербурге. Парус (с. 143).—Написано в Петербурге. Первоначальный текст вошел в письмо Лермонтова к М. А. Лопухиной, датированное 2 сентября 1832 г. Белеет парус одинокой...— Эта строка совпадает с 19-м стихом первой главы поэмы А. А. Бестужева (Марлин-ского) «Андрей, князь Переяславский» (отд. изд. 1828). Образ белеющего в морском тумане паруса получил в творчестве Лермонтова и живописное воплощение —в акварельном рисунке, относящемся к концу 1820-х — началу 1830-х годов. Несколько лет спустя Лермонтов вновь вернулся к этому образу, использовав его в концовке «Княжны Мери». Тростник (с. 144).—В стихотворении использован распространенный фольклорный мотив о волшебной свирели, вырастающей на могиле убитого и называющей убийцу. Гусар (с. 147).— Последние два стиха, возможно, обращены к В. А. Лопухиной. Юнкерская молитва (с. 148).— Относится ко времени пребывания Лермонтова в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Известно по воспоминаниям Александра Матвеевича Меринского (?—1873), товарища Лермонтова по юнкерской школе. Другая редакция стихотворения сохранилась в «Записках неизвестного гусара», принадлежащих другому соученику Лермонтова по Школе юнкеров — Александру Францевичу Тирану (1815—1865), позднее служившему вместе с поэтом в лейб-гвардии Гусарском полку. По воспоминаниям А. Ф. Тирана, «Юнкерская молитва» была помещена в рукописном журнале «Школьная заря». Пускай в манеже Алехин глас Как можно реже Тревожит нас.— Алексей Степанович Стунеев — командир кавалерийского эскадрона в Школе юнкеров (1832—1840). Известны два графических портрета Стунеева, принадлежащие Лермонтову. На одном из них Стунеев изображен в манеже с бичом в руках. «На серебряные шпоры...» (с. 149).—Написано в годы учения в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. «Опять народные витии...» (с. 149).—Отклик на посвященные польскому вопросу антирусские выступления французской печати в 1834 — 1835 г.; стихотворение близко пушкинскому посланию «Клеветникам России» (1831). <Э и и грамма на Н. Кукольник а>' («В Большом театре я сидел...») (с. 151).—Написано предположительно в 1835 г. в связи с постановкой драмы Н. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский» (первое представление — в Александрийском театре 14 января 1835 г.). В Большом театре я сидел...— По-видимому, речь идет о петербургском Большом театре; 23 января там состоялось второе представление пьесы, вслед за которым прошло еще несколько спектаклей. Пьеса получила одобрение консервативной журналистики, приветствовавшей официозного драматурга. С критикой драмы выступил В. Г. Белинский: «...драма совсем не изящна... когда ум творит без участия чувства и фантазии, то всегда делает нелепости и промахи против здравого смысла». Умирающий гладиатор (с. 151).—Как следует из пометы в копии, стихотворение написано 2 февраля 1836 г. Две последние строфы зачеркнуты — возможно, в редакции «Отечественных записок», опубликовавших стихотворение без двух заключительных строф. Первые 20 стихов представляют собой свободное переложение строф 139—141 песни IV «Чайльд-Гарольда» Д. Байрона. Из этой же песни взят и эпиграф к стихотворению (строфа ПО, стих 1). Надменный временщик и льстец его сенатор.— Строка навеяна началом стихотворения К. Ф. Рылеева «К временщику» («Надменный временщик... Монарха хитрый льстец...»). Когда-то пламенных мечтателей кумир... Осмеянный ликующей толпою.— Речь идет о гибели надежд, возлагавшихся на революционные движения в Европе (конец XVIII в., первая треть XIX в.), о духовном кризисе, который переживал «европейский мир» в условиях послереволюционной реакции. Еврейская мелодия («Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!..») (с. 152).— Вольный перевод стихотворения Дж. Байрона «Му soul is dark» («Моя душа темна») из цикла «Еврейские мелодии» (1815). В альбом («Как одинокая гробница...») (с. 152).— Вольный перевод стихотворения Дж. Байрона «Lines written in Aldum, at Malta* («Строки, написанные в альбом на Мальте») (1809). «Великий муж! здесь нет награды...» (с. 153).— К кому обращено стихотворение, до сих пор не установлено (возможно, адресат был указан в начале текста, расположенном в верхней части листа, которая не сохранилась). Высказывалось предположение, что в стихотворении речь идет о Петре Яковлевиче Чаадаеве (1794—1856), писателе и ученом, авторе «Философических писем» (1829—1831). За публикацию в 1836 г. в журнале «Телескоп» первого письма, носившего резко обличительный характер, Чаадаев был официально объявлен сумасшедшим. Более вероятно, что Лермонтов имел в виду русского полководца Михаила Богдановича Барклая-де-Толли (1761 —1818), заслуги которого как главнокомандующего русской армией в начале Отечественной войны 1812 г. не были оценены современниками (предложенная Барклаем тактика отступления была воспринята резко отрицательно - - и в войсках, и при дворе). В 1836 г. в третьей книжке пушкинского «Современника» появилось стихотворение Пушкина «Полководец», прямо посвященное прижизненной и посмертной репутации Барклая; стихи вызвали волну обсуждений, лишь отчасти проникших в печать из-за цензур, ных препятствий. Прочие версии, называющие имена А. П. Ермолова, И. Н. Раевского и др., не получили необходимого подтверждения. Обновлено: Опубликовал(а): Юрий Внимание! Спасибо за внимание.
|
|