Влияние Анны Ахматовой на творчество «ахматовских сирот». Бродский и Рейн 2 часть (Ахматова Анна)

Однако самым «приближенным» к Ахматовой из группы, её если не поэтическим, то духовным наследником всё же можно считать Иосифа Бродского. Отследить какие-то прямые веяние из Ахматовой в нем сложно, разве что в ранних произведениях, так как он, как и вся ахматовская четверка, «переросли» Ахматову, да и никогда не стремились подражать её стилю. Они были самобытными поэтами и считали себя стоящими на одном уровне с поэтессой. По воспоминаниям Наймана, когда они шли с похорон Ахматовой, Бродский сказал: «Почему Тарковский Арсений сказал такую речь на похоронах, что русская поэзий кончилась, когда есть мы, например?!».

В плане своей поэтики и стилистики Бродский был ближе к Марине Цветаевой.

Более того, Ахматова и Бродский сильно различались в своих взглядах на мир – Ахматовой было более свойственно христианское восприятие действительности, тогда как Бродский был агностиком. Однако, как отмечал сам Бродский, в присутствии Ахматовой все становились «больше» христианами, чем без неё. Можно предположить, что именно она с их долгими рассуждениями на тему религиозной поэзии подтолкнула его к созданию в будущем ряда стихотворений на христианские мотивы, часть из которых поэт посвятил именно Ахматовой.

Из «нехристианских» стихотворений можно выделить «Закричат и захлопочут петухи...». Кроме того, что здесь Бродский, как говорилось выше, создает «призрак» Ахматовой ещё до её смерти, в этом стихотворении появится фраза «Вы напишите о нас наискосок». Позже она станет эпиграфом к ответному стихотворению Ахматовой «Последняя роза», входившему в своеобразный цикл стихотворений, посвященных «ахматовским сиротам» (стихотворение-посвящение не получил только Рейн, так как Ахматова скончалась прежде, чем успела его написать).

Похожее стихотворение — «На столетие Анны Ахматовой». Как отмечают исследовали, это стихотворение — одно из двух из всего творчества Бродского, написанное к юбилею (вторым является рождественский цикл к приближающимся двум тысячам лет с рождения Христа). Тем не менее, поэтесса в нем угадывается слабо, так как описания ее образа размыты. Лишь несколько деталей наводят на мысли об Ахматовой, вроде «рваный пульс» и ровные и глуховатые слова в голосе. Фраза же «Бог сохраняет всё» является отсылкой к «Deus conservat omnia» — девизу рода Шереметьевых, княжеского рода, до революции владевших «Фонтанным домом», в котором многие годы жила Ахматова и который был для нее особенным местом.

Говоря же о христианских мотивах у Бродского, стоит сказать о «Сретенье», в котором прямо указано посвящение Ахматовой. В «Сретенье» описывается встреча младенца Иисуса и старца Симеона (при молчаливом присутствии пророчицы Анны, что явно важно Бродскому). Встреча стала для старца судьбоносной, так он понял, что, согласно предсказанию, настал конец его смертной жизни. И как знакомство Симеона с Христом изменило его жизнь, так, по мысли Бродского, его знакомство с Ахматовой изменило его, стало его «сретеньем».

«Ахматовской» можно назвать поэму-мистерию «Шестивие», в которой появляется знаковый для Ахматовой треугольник Арлекин-Коломбина-Пьеро. Двадцать восьмая глава поэмы — «Плач» — отсылает нас к «Божественной комедии» Данте, одному из самых важных для Ахматовой произведений мировой литературы. Она много раз так или иначе упоминаала итальянского поэта в своих стихотворениях, постоянно перечитывала «Божественную комедию», а современники прямо или косвенно сравнивали ее с Данте (например, А. Найман так писал о своей первой встречи с Ахматовой: «Я ждал встречи с великой, несдавшейся, таинственной, легендарной женщиной, с Данте, с поэзией, с правдой и красотой, встречи, которой "не может быть", — и эта встреча случилась. Разочарования не было»). У Бродского же Данте проступает в цикле его итальянских стихотворений. Так, Бродскому запомнились слова Ахматовой: "Италия — сон, который возвращается всю жизнь". По его выражению, в его жизни Италия случилась "ровно наоборот".

Последним кратко рассмотрим фигуру Евгения Рейна. Можно сказать, что в своем творчестве он тоже развивал акмеистические мотивы. Немецкий славист Вольфганг Казак написал: «Его

Рейна

стихи определяет наглядность описания, они намеренно просты и чётки», что является одной из основных черт акмеизма, как литературного направления, противопоставленного символизму с его запутанностью и туманностью описаний. Бродский, называвший Рейна одним из своих поэтических учителей, вспоминал, что именно Евгений преподал ему этот главный «акмеистический урок»: «...Количество прилагательных в стихе желательно свести к минимуму».

Итак, можно сказать, что знакомство с Анной Ахматовой навсегда изменило жизнь каждого из четверки «ахматовских сирот» — Дмитрия Бобышева, Иосифа Бродского, Евгений Рейна и Анатолия Наймана. В первую очередь поэтесса была их «наставницей», примером того, как нужно быть, жить и умереть поэтом. Каждый из них впоследствии стал зрелым творцом со своим уникальным «голосом», но и в ранних, и более поздних текстах можно проследить влияние Ахматовой как человека и как поэтессы акмеизма.