Роль художественной детали (О литературе)

Важнейшая задача, которая перед любым писателем, - вызвать у читателя определенное впечатление от каждого образа. И здесь незаменима художественная деталь - та или иная выразительная или изобразительная подробность. В реальной жизни таких подробностей бесконечно много, поэтому перед писателем возникает проблема отбора наиболее характерных, художественно убедительных деталей. Не случайно в образе Элен Курагиной из «Войны и мира» нам в первую очередь вспоминается се застывшая улыбка, а в образе княжны Марьи - «лучистые глаза»: Толстой акцентирует те детали портрета, которые в той или иной степени характеризуют внутреннюю сущность персонажа.

Для художественной детали закон «экономии поэтических средств» непреложен: перенасыщенность текста подробностями снижает его эстетическое воздействие. Величайший мастер художественной детали Чехов не раз подчеркивал вред избыточной детализации для общего впечатления: «Вы нагромоздили целую гору подробностей, и эта гора заслонила солнце»; «Романы Писемского хороши, но утомительны подробностями».

Конечно, не один Чехов чувствовал необходимость самого тщательного отбора подробностей; в наиболее совершенных произведениях мы не найдем деталей случайных, не подчиняющихся художественной целесообразности.

Дело здесь, разумеется, не в конкретном числе деталей, а именно в их художественной оправданности, подчиненности замыслу. Чехов был скуп на подробности, а Гоголь, напротив, весьма щедр, но и у того и у другого деталь содержательно насыщена, а потому и не производит впечатления лишней, избыточной.

Так, у Гоголя в «Мертвых душах» описания подробностей вещного мира, занимающие очень большой объем, выполняют сразу несколько содержательных задач. Во-первых, с их помощью воспроизводится конкретный быт русской провинции начала XIX в., а это сфера весьма сложная, бытовые формы жизни многообразны и сами по себе чрезвычайно интересны. Всякая деталь здесь неожиданна и потому выразительна, а иногда и причудливо-гротескна (чего стоит, например, привычка мужа Коробочки к почесыванию на ночь пяток или шарманка Ноздрева, обладавшая весьма своенравным характером). Во-вторых, многочисленные подробности вещного окружения служат как бы проводником гоголевской иронии; каждая вещь не просто «регистрируется», а определенным образом обыгрывается с помощью простодушно-иронической интонации. И в-третьих, вещи в «Мертвых душах» как бы оживают, получают свой характер, привычки, индивидуальность, и в результате мир вещей предстает более живым и интересным для изучения, чем мир людей - «мертвых душ».

Любая деталь в художественном произведении выполняет две основные задачи. Во-первых, она является объективной характеристикой человека, вещи, события, и выражает субъективное отношение автора к изображенному.

Художественная деталь всегда обладает некоторой степенью обобщения, выявляет типическое, характерное. Когда Твардовский в поэме «Василий Теркин как будто мимоходом замечает, что «по горькой той привычке, / Как в пути велела честь, / Он просил сперва водички, / А потом просил поесть», то за этой «горькой привычкой» встает культура, этика поведения, нравственные нормы, веками складывавшиеся в русском народе.

Об обобщающей силе художественной детали, может быть, яснее всего говорит тот факт, что именно деталь, чем-то поразившая воображение художника, часто становится началом творческого процесса. Судя по записным книжкам, так создавались многие рассказы Чехова; так же «начинается» один из лучших рассказов Бунина «Легкое дыхание»: писатель однажды обратил внимание на надгробный памятник, с которого смотрело юное девичье лицо, - вокруг этой детали Бунин «домыслил» историю целой жизни.

Художественной деталью можно обозначить и довольно сложную диалектику характера. Так, в «Железном потоке» Серафимовича на протяжении всего повествования неоднократно подчеркивается постоянная портретная примета Кожуха - «каменные челюсти» - и до самого конца практически ничего не говорится о других деталях портрета. И лишь в последней сцене автор вместе с героями вдруг с удивлением замечает, что у Кожуха - голубые глаза. Сопоставление двух портретных деталей - «каменные челюсти» и «голубые глаза» - делает художественно ощутимым двуплановость характера; пока необходимо было с боями пробиваться к своим, сплачивать полуанархичсскую массу, проявлять волю и непреклонность — символом характера были «каменные челюсти». Но этим не исчерпывается характер - когда позади остаются обстоятельства, требовавшие быть «каменным», обнаруживается глубинная основа личности - живая душа, доброта, гуманизм, и на последней странице романа буквально вспыхивают голубые глаза Кожуха.

Художественная - одно из самых сильных средств, с помощью которых автор эстетически воздействует на читателя. Высокое мастерство в употреблении детали - несомненный показатель «класса» автора: ведь в «мелочи», подробности, детали как нельзя лучше подтверждается известный афоризм: «Искусство начинается там, где начинается "чуть-чуть"».