Мораль басни Крестьянин и Змея и ее анализ (Крылов И. А.)

Крыловская тема «Змея», змея «умная», маскирующаяся, хитрая, выявляет как свое несомненное достояние мудрость народа и общества: как ни умна Змея, как ни изощрена она в своих метаморфозах, ей никого не удалось обмануть даже соловьиным голосом. Ни умом своим, ни наглостью своей. Подумать только, до чего дошло: ведь она хотела у Крестьянина детей нянчить. В няньки, в воспитатели просилась.

Об этом Крылов рассказал в басне «Крестьянин и Змея» 1813 года. И это не было поэтическим вымыслом. Недаром свой рассказ о «доброй» Змее Крылов заканчивает словами:

Отцы, понятно ль вам, на что здесь мечу я?

Современникам было понятно.

Все те, кто бежал от французской революции, от французского народа, здесь, в России, устраивались в учителя, гувернеры, воспитатели, шли в гимназии и лицеи, в университеты. Чему они учили? Многому. Но прежде всего учили русских презирать Россию, обучали бар ненавидеть народ. Это претило демократу Крылову, потому-то он устами Мужика и сказал, что, когда у нас полюбят такой пример, вползут за доброй Змеей сто злых и перегубят всех детей.

«И потому с тобой мне не «ужиться,

Что лучшая Змея,

По мне, ни к черту не годится».

Общая тема зла и злодеяния получила в данном случае конкретное преломление. Острое, политическое: речь шла о будущем русского общества, о судьбе молодежи. Змеи воспитывали детей. Крылов бил тревогу. И не напрасно. Пройдет несколько лет, и новый змеиный выводок поползет в «няньки». В России будет учрежден институт воспитателей, что обязывало каждого кандидата в воспитатели пройти в Третьем отделении профилактический осмотр и получить соответствующую рекомендацию от жандармерии. Змеи-няньки должны быть патентованными, без подвоха.

Однако басни Крылова несут в себе несокрушимое оптимистическое начало. Оно видит зло, но оно знает, оно уверено, что праздник будет на нашей улице.

В этом главная черта народности великого поэта, в этом основа его реализма. Реализм предполагает в качестве непременного своего условия бесстрашие перед действительностью. Иначе он не пойдет до конца в обличении зла. Струсит, свернет, обойдет, приукрасит, успокоит ложной и лживой надеждой. Это было чуждо Крылову. Срывая все и всяческие маски с неприглядной действительности, обличая всюду царящую и прежде всего царственную ложь и неправду, изображая неслыханное угнетение народа как «гениально» организованную систему эксплуатации, рисуя, казалось бы, безвыходное положение народа, поэт остался до конца дней своих уверенным во всесилии и могуществе добра и справедливости — в их конечной победе. Отсюда размах и смелость его обличений.