Биография Александра Сергеевича Пушкина. Петербург (1817-1820) (Пушкин А. С.)

Летом 1817 года по выходе из Лицея Пушкин был назначен чиновником Министерства иностранных дел, но продолжал заниматься литературой и — отчасти — политическими делами.

Конец 1810-х годов — это эпоха послед¬них либеральных иллюзий нового поколе¬ния столичных русских дворян. Они все еще надеются дождаться начала внутрироссийских реформ и постепенного ограничения самодержавной власти; император Александр I всерьез обдумывает перспективу принятия конституции и отмены крепостного права, проводит опасный политический эксперимент в Польше, которая после победы над Наполеоном стала частью Российской империи: здесь учрежден малый парламент, Сейм.

Но в то же самое время в российском обществе постепенно нарастает чувство тревоги и разочарования; по всей европейской части страны разворачиваются военные поселения, которыми руководит ненавистный большинству молодых дворян александровский временщик граф Алексей Аракчеев; все жестче становится цензура; преследуются университетские профессора (среди прочих — лицейские наставники Пушкина профессор по кафедре политической экономии Александр Куницын и эстетик Александр Галич); во время европейских конгрессов (особенно в Аахене и в Троппау) Россия совместно с Австрией настаивает на всеобщем ограничении свобод ради предупреждения новой революции... Эти меры, вопреки желанию политиков, лишь загоняют революционную лихорадку вглубь; во многих странах возникают тайные общества, члены которых планируют насильственное изменение существующего миропорядка. Возникли такие общества и в России; значительно позже, после восстания 14 декабря 1825 года, участников этих обществ назовут декабристами.

К тому времени, когда Пушкин покинул стены Лицея и начал самостоятельную жизнь в Петербурге, в «Арзамас» вступили члены тайных обществ — Николай Тургенев, Михаил Орлов; чуть позже к ним присоединился Никита Муравьев. Они попытались было направить арзамасскую энергию в новое русло, связать кружок свободолюбцев с серьезным политическим движением. Тщетно: «Арзамас» создавался совсем для другого — для смеха, шуток, литературной борьбы. Пересаженное на новую почву, общество быстро зачахло. Зато Пушкин приобрел новых знакомцев; вместе с ними он надеялся на создание в России образовывались мнения, которое в конце концов вынудит властителей решиться на благие перемены в государственном устройстве — отмену крепостного права, ограничение самодержавия.

С осени 1819-го по лето 1820-го Пушкин состоял в петербургском литературно-театральном обществе «Зеленая лампа», которое было связано с тайным политическим обществом «Союз благоденствия» — одной из ранних организаций будущих декабристов. Однако члены этого общества, собиравшиеся в доме Нико¬лая Всеволожского, в отличие от «настоящих» декабристов (и в отличие от арзамасцев последнего призыва), предпочитали веселую браваду серьезной «гражданственной» деятельности, что особенно ценил Пушкин: он воспринимал эту вольницу как проявление внутренней свободы, которая не вписывается в строгие рамки политических идей и составляет основу творчества. А для истинных заговорщиков пушкинская склон¬ность к озорству, острому словцу, эпатажу служила доказательством его «незрелости», неготовности к участию в общем деле. Недаром никто и никогда не делал ему прямых предложений вступить в тайную организацию. С самого начала, даже в политической лирике, Пушкин оставался, прежде всего, художником для которого открытый, свободный, объемный взгляд на жизнь важнее любых гражданских идей.

Так, когда Пушкин в 1819 году приступал к работе над одним из самых известных ранних своих стихотворений «Деревня», он находился под влиянием идей Н. И. Тургенева. (Кстати, именно брат Николая Ивановича, крупный чиновник и незаурядный публицист Александр Тургенев, в свое время посоветовал родителям Пушкина определить его в Лицей).

И в то же самое время Пушкин крайне болезненно воспринимал нежелание друзей-конспираторов принять его в свой тайный круг. В 1818—1819 годах он, по воспоминаниям современников, вел себя нервозно, без конца провоцируя окружающих на конфликт, из-за малейшей обиды бросая вызов на дуэль. «Жертвами» пушкинской вспыльчивости чуть было не стали Николай Тургенев, престарелый дядюшка поэта по материнской линии С. И. Ганнибал, лицейский приятель Модест Корф — перечисление имен можно продолжать долго. И недаром так привязался Пушкин к молодому гвардейцу-гусару (в будущем — религиозному публицисту) Петру Яковлевичу Чаадаеву. Дело было не только в блестящей образованности собеседника. Куда важнее иное: Чаадаев был вдохновенным честолюбцем; он мечтал о великой славе — и на меньшее был не со-гласен; он внушал юному поэту мысль о грандиозном предназначении, о героическом векторе жизни.

...И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

Что означает этот финальный аккорд пушкинского посвящения Чаадаеву? Как его понимать? Ведь речь — о двух очень молодых людях, один из которых не имеет ни малейшего отношения к тайным организациям, другой (Чаадаев) — остается в «Союзе благоденствия» на вторых ролях. Исследователи осторожно предполагают: Пушкин и Чаадаев всерьез обсуждали план цареубийства, намеревались — в одиночку — осуществить покушение на Александра I. Так это или не так, но общение с Чаадаевым давало выход пушкинской политической энергии, смягчало удар, который наносило его самолюбию скрытое недоверие будущих декабристов.

Однако, мечтая о славе исторического деятеля, он продолжал обеспечивать себе литературное бессмертие.

В 1820 году была завершена поэма «Руслан и Людмила» . Познакомившись с поэмой еще до публикации, Жуковский подарил юному поэту свой портрет с надписью, которая впоследствии войдет во все учебники: «Победителю-ученику от побежденного учителя...» Это было настоящее признание.