Анализ стихотворения Инны Кабыш (Школьные сочинения)

Москва… Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось!». Так писал Пушкин в романе в стихах «Евгений Онегин». И правда, любовь к родной стране во многом не мыслится без любви к ее столице.

Многие поэты и писатели посвящали этому городу свои строки. Но стихотворение Инны Кабыш стоит особняком от остальных. Поэтесса будто бы смотрит на ту, знакомую всем Москву, но видит совершенно иное, свое. Этот город ее «личный», ее «подруга ситная» и «мать родная».

Лирическая героиня Кабыш – это несомненно коренная москвичка, для которой родной город – целый мир нескончаемая нить от прошлого к будущему – это наполняет стихотворение историческими и литературными аллюзиями. Ее взгляд – взгляд страстно влюбленной, но не до беспамятства и слепоты, напротив, ее любовь всевидящая.

Героиня не просто восхищается городом, наоборот, ее суждения о Москве дерзкие, порой грубоватые: на протяжении всего стихотворения заметна открытая авторская ирония.

Особенно ярко выражается она в метафорах «отпущенных» в адрес Москвы: «сучий хвост, борода боярская, сваха пьяненькая с утра», «мой дурдом», «пиявица ненасытная». Эти обращения, ворчливо-просторечные, все же проникнуты нежной любовью к городу. Именно они в сочетании с аллюзиями «Магдалина, Катюша Маслова» призваны показать, что совершая грехи, Москва все же остается святой, как и упомянутые ученица Иисуса и героиня романа Толстого «Воскресенье».

«Разношерстная моя» -- так говорит о Москве лирическая героиня и это наглядно демонстрирует автор, используя смешение стилей. Основная часть стихотворения написана с помощью устаревших синтаксических конструкций («У, Москва, калита татарская: и послушлива, да хитра», «Эк, разъела себе бока») и архаичной лексики («зело», «красна», «пиявица», «послушлива»). Такой стиль отражает в стихотворении фольклорные мотивы и уводит в длинную историю города. Также в текст вписана современная, часто разговорная лексика, контрастирующая с устаревшей («Питер», «дурдом», «роддом») и просторечья («сучий хвост», «пьяненькая», «хрясь»).

Стихотворение Кабыш написано в форме оды, однако здесь возникает конфликт форма-содержание. Как и ода, данный текст состоит из множества обращений и фактов, говорящих о величии Москвы, однако ключевой задачей оды является восхваление своего предмета, а ни о каком восхвалении речь в стихотворении Кабыш не идет. Начинается текст с характерного для оды местоимения, но не с привычного «О», а с какого-то угрожающего «У», сразу приходит на ум пушкинское «Ужо тебе!» (повесть «Медный всадник»). Таким образом стихотворение является как бы пародией на оду Москве.

Невозможно не заметить, что текст, несмотря на длинный, ломаный размер, обладает динамикой, которую ему на синтаксическом уровне придает обилие тире и риторических восклицаний, а на семантическом – резкие переходы от одного образа к другому.

Говоря о композиции, необходимо отметить необычную строфику. Стихотворение состоит из трех восьмистиший, разделенных по тематике, и заключительного четверостишия, выделенного не только семантически, но и ритмически: если в первых трех строфах можно наблюдать чередование дактилических и мужских клаузул, то в последней – женских и мужских. Строки становятся короче на один слог, таким образом делая акцент на четвертой строфе.

В первой строфе лирическая героиня бранит Москву, обвиняя ее в хитрости и жадности: «калита татарская», но уже к концу сменяет гнев на милость, признавая непревзойденную красоту города.

Вторая строфа является своеобразным путеводителем по истории города: события из жизни Москвы представлены в стихотворении в виде исторических аллюзий. Так, начинается описание с появления Москвы: эпитет-нарицательное «долгорукая» и сравнение с князем относят читателя к временам основания города князем Юрием Долгоруким. Следующая строка – новый круговорот истории. Москва – уже центр Московского княжества, которое ведет войну с Новгородской республикой, отказавшейся подчиниться (1456-1478 годы), в результате третьего похода Новгород взят – об этом так эмоционально говорит героиня: «хрясь! – и Новгород сломлен». Вот уже подчиненные Москве территории растянулись на карте «от Курил до Вильнюса», от начала материка, до его конца – героиня «дарит» своему родному городу всю Россию. Даже Петербург, бывший столицей страны два века, уважительно «подвинулся» пред Москвой, вновь уступая ей свое место. Можно предположить, что подобный выбор событий для описании истории города связан речью самого стихотворения: аллюзии на далекие вехи истории призваны усилить фольклорное звучание строк.

Третья строфа еще ближе подводит читателя к личному восприятию лирической героини: если во второй строфе использованы исторические факты, которые говорят сами за себя, то здесь представлены черты «характера» Москвы. Так с помощью метонимии автор знакомит читателя с жителями города, спрятанными за громким именем «Москва». Эти жители, как и любое общество, привыкли «верить на слово», но, согласно поговорке, «не верят чужим слезам». Эта отсылка к пословице, возникшей еще в давние времена, тем не менее вызывает ассоциации с фильмом Меньшова «Москва слезам не верит», снятым в Москве и о Москве. Для жителей этого города и страны в целом столица – «общий котел», который вместе строили, вместе защищали в войнах и любят теперь тоже вместе. Однако будучи общей для всех, Москва остается «личной» для каждого: вот и для автора она своя. «Моя» девять раз повторяет лирическая героиня: столица для нее и место рождения, и «дурдом», в котором она столкнулась с первыми трудностями и, главное, это место, где она творит.

Таким образом строфы создают возрастающую градацию. Читатель может наблюдать, как ближе к концу стихотворения растет любовь лирической героини, адресованная городу, как постепенно возвеличивается Москва. И пиком этого величия становится заключительное четверостишие, как бы подводящее итог чувствам героини. Москва поднимается в небеса: она показана зарницей и яркой рукотворной звездой, названа богоданной, золотой. Торжество и восхищение городом предается и на звуковом уровне: можно заметить аллитерацию на «р».

Примечательными в стихотворении становятся тюркские мотивы. С них начинается текст: «У, Москва, калита татарская», ими же и заканчивается: «золотая моя орда» -- и хотя в данном случаи словосочетание «золотая орда» равно «златоглавая столица», оно несомненно вызывает ассоциации с основанным в XIII веке государством тюркских кочевых племен – подтверждает эту догадку и упоминание чина его правителя: «полуханская». Чем же объясняются подобные параллели в описании Москвы? Во-первых, можно предположить, что данные мотивы связаны с одной из теорий татарского происхождения боярина Кучки, хозяина земель, на которых основал Москву Долгорукий. Во-вторых, возможна связь с биографией самой И. Кабыш, фамилия которой также имеет тюркское происхождение. Не исключена и связь этих мотивов с высоким процентом населения Москвы тюркскими народами (татарами, казахами, азербайджанцами,

чувашами и др.). В любом случаи, такое описание позволяет продемонстрировать весь колорит Москвы и вновь показать ее «разношерстной».

Москва златоглавая, белокаменная или нерезиновая – для каждого она своя. И в этом легко убедиться, стоит только прочитать стихотворение Инны Кабыш и открыть для себя ее мир Москвы