Биография Истоки. Детство

Александр Трифонович Твардовский родился 21 июня 1910 года на «хуторе пустоши Столпово», относившемся к деревне Загорье Смоленской губернии, в большой, многодетной семье крестьянина-кузнеца. Позже он не раз вспоминал о «хуторском глухом подворье», о своей «малой родине» — Смоленщине, ее природе и людях. Ему были далеко не безразличны свои родовые корни. В поэме «За далью — даль» он писал:

Мы все — почти что поголовно —

Оттуда люди, от земли,

И дальше деда родословной Не знаем: предки не вели,

Не беспокоились о древе,

Рождались, жили в свой черед,

Хоть род и мой — он так же древен,

Как, скажем, твой, читатель, род...

Дед Твардовского Гордей Васильевич — уроженец Белоруссии, крепостной крестьянин — был за какую-то провинность отдан в солдаты и отслужил немалый срок в царской армии, а после возвращения закрепился на смоленской земле, обзавелся хозяйством и семьей.

У него было 8 человек детей, самый младший из них — Трифон — стал впоследствии отцом будущего поэта.

Александр Твардовский хорошо помнил и очень любил деда, который уделял внукам много внимания, мастерил им простенькие игрушки, пел солдатские песни, баловал со своей небольшой пенсии незатейливым гостинцем. В стихотворении «Мне памятно, как умирал мой дед...» (1951) переданы чувство глубокой привязанности и боль утраты, впервые с такой остротой пронзившей детское сердце:

Мы с ним дружили. Он любил меня.

Я тосковал, когда он был в отлучке,

И пряничного ждал себе коня,

Что он обычно приносил с получки.

И вот он умер, и в гробу своем,

Накрытом крышкой, унесен куда-то.

И нет его, а мы себе живем, —

То первая была моя утрата...

Отец поэта Трифон Гордеевич окончил трехклассную сельскую школу, проявив способности к учебе и особую страсть к чтению. Он обладал хорошим музыкальным слухом и голосом, в школьные годы пел в церковном хоре. Знал на память немало стихов и любил дома петь их на подобранные им самим мотивы. Был прекрасным мастером кузнечного дела и опытным хлеборобом, однако приобретенная в рассрочку, «скупая и недобрая» болотистая земля давала лишь скудные средства к существованию.

Трифон Гордеевич был человеком самобытным, с весьма своеобычным, твердым и даже крутым и жестким характером. По своему складу и привычкам он заметно отличался от соседей-крестьян, не случайно получив у них прозвище «Пан Твардовский». По воспоминаниям поэта, отец «любил носить шляпу, что в нашей местности, где он был человек “пришлый”, не коренной, выглядело странностью и даже некоторым вызовом, и нам, детям, не позволял носить лаптей, хотя из-за этого случалось бегать босиком до глубокой осени. Вообще многое в нашем быту было «не как у людей ».

Вместе с тем конечно же эти отличия имели не только внешний, бытовой характер. Трифон Гордеевич был человеком не только грамотным, но и начитанным, он мечтал дать детям образование и для этого в 1918 году отвез Сашу и его старшего брата Костю в Смоленск, где они проучились год в школе первой ступени. Но в 1919 году, в условиях Гражданской войны, эта школа закрылась и мальчикам пришлось вернуться домой.

Мать поэта Мария Митрофановна — добрая, красивая, работящая женщина — была дочерью обедневшего мелкопоместного дворянина Митрофана Яковлевича Плескачев- ского. Она обладала чуткой, впечатлительной душой. Как вспоминал позднее Твардовский:

«Ее до слез трогал звук пастушьей трубы где-нибудь вдалеке за нашими хуторскими кустами и болотцами, или отголосок песни с далеких деревенских полей, или, например, запах первого молодого сена, вид какого-нибудь одинокого деревца и т. п.».

На ее плечи прежде всего и легли немалые хозяйственные заботы по обеспечению жизни семьи и по воспитанию детей, а их было семеро. С малых лет и до последних дней Твардовский всегда нежно любил Марию Митрофановну, о чем свидетельствуют не только непосредственно посвященные ей стихи, но и материнская тема, образ женщины- матери, проходящий сквозным мотивом через все его творчество — от стихов 1920-30-х годов и до скорбного лирического цикла «Памяти матери» (1965), написанного в связи с ее смертью.

В семье Твардовских никто не оставался без работы, каждому находилось дело по силам. С самого раннего возраста Саша впитал любовь и уважение к земле, нелегкому труду на ней, особенно в пору летней страды. Вместе со старшим братом он пас скотину, гонял коней в ночное, участвовал в сенокосе, помогал отцу в кузнице. Ну а долгие зимние вечера, как позднее вспоминал он, нередко посвящались чтению вслух книг Пушкина и Гоголя, Лермонтова и Некрасова, Никитина и А.К. Толстого...

Именно тогда и возникла в душе мальчика подспудная, неодолимая тяга к поэзии, в основе которой была сама близкая к природе деревенская жизнь с ее трудностями и радостями, первое знакомство с произведениями русской поэтической классики — от пушкинской «Полтавы» до ершовского «Конька-Горбунка», а также и черты, унаследованные им у родителей. Еще до поступления в школу он начинает сочинять первые стихи.

«Хорошо помню, — писал он в поздние годы, — что первое мое стихотворение, обличающее моих сверстников, разорителей птичьих гнезд, я пытался записать, еще не зная всех букв алфавита и конечно же не имея понятия о правилах стихосложения. Там не было ни лада, ни ряда — ничего от стиха, но я отчетливо помню, что было страстное, горячее до сердцебиения желание всего этого — и лада, и ряда, и музыки, — желание родить их на свет — и немедленно, — чувство, сопутствующее и доныне всякому новому замыслу».

С осени 1920 года Твардовский учился в сельской школе в Ляхове, а затем в егорьевской и белохолмской школах недалеко от Загорья. Уже тогда у него обнаружились острый интерес к происходящему в жизни и страстное желание поделиться своими впечатлениями, рассказать о них другим людям. В 1924 году он вступает в комсомол и тогда же в качестве сельского корреспондента начинает посылать небольшие заметки в редакции смоленских газет.

«Писал о неисправных мостах, о комсомольских субботниках, о злоупотреблениях местных властей и т. п. Изредка заметки печатались».

Это были первые, еще ученические опыты будущего писателя. В одном из поздних стихотворений, обратившись к поре своей юности, Твардовский рисует выразительную картину тех давних времен, психологически тонко воссоздавая свое тогдашнее состояние и внутренний, душевный настрой:

Погубленных березок вялый лист,

Еще сырой, еще живой и клейкий,

Как сено из-под дождика, душист.

И Духов день. Собрание в ячейке,

А в церкви служба. Первый гармонист У школы восседает на скамейке,

С ним рядом я, суровый атеист И член бюро. Но миру не раскрытый —

В душе поет под музыку секрет,

Что скоро мне семнадцать полных лет И я, помимо прочего, поэт, —

Какой хочу, такой и знаменитый.

Поиски себя

Именно к середине 1920-х годов относится становление и формирование Твардов- ского-поэта. Идут напряженные поиски себя, и все более крепнет в нем ощущение призвания. В период работы сельским корреспондентом он печатает в местных газетах свои юношеские, непритязательные и еще несовершенные стихи. Таково было и самое первое опубликованное им в газете «Смоленская деревня» 19 июля 1925 года в разделе «Деревенское — бытовое» наряду с заметками других авторов о новом быте стихотворение «Новая изба»:

Пахнет свежей сосновой смолою.

Желтоватые стенки блестят.

Хорошо заживем мы семьею Здесь — на новый советский лад.

А в углу мы «богов» не повесим И не будет лампадка тлеть.

Вместо этой дедовской плесени Из угла будет Ленин глядеть.

Между тем отношения с собственной семьей, и прежде всего с ее главой — Трифоном Гордеевичем, у осознавшего свое призвание поэта, «сурового атеиста и члена бюро», тяготившегося замкнутой хуторской жизнью, складывались далеко не просто. В 1928 году, после конфликта, а затем и разрыва с отцом, Твардовский расстался с Загорьем и переехал в Смоленск, где долго не мог устроиться на работу и перебивался грошовыми литературными заработками.

В это время большую роль в его судьбе и творческом развитии сыграл М. Исаковский, знакомство с которым впоследствии перешло в многолетнюю дружбу. Первая их встреча состоялась еще в 1926 году в Смоленске, где проходил губернский съезд селькоров. Именно тогда в редакции газеты «Рабочий путь» Исаковский обратил внимание на сочинения младшего собрата по перу и решительно поддержал Твардовского, по достоинству оценив его «большую поэтическую зоркость».

«Стихи Твардовского мне понравились, — позже вспоминал он об этой встрече. — Конечно, они не были совершенны, как и стихи всякого начинающего поэта, но тем не менее нетрудно было заметить, что Твардовский пишет не так, как другие: он по-своему видит описываемое в стихах и старается говорить своими словами, не прибекая к установившимся шаблонам стихотворной речи. В этом смысле стихи были поэтически, свежими, в своем роде оригинальными, мало похожими на те стихи так называемых “крестьянских поэтов”, которые печатались в то время в больших количествах».

Однако жизнь в Смоленске, безуспешные попытки устроиться на постоянную работу, обивание порогов редакций, скитания по чужим углам не могли удовлетворять молодого поэта. Летом 1928 года вместе с таким же начинающим поэтом Сергеем Фиксиным, получив подписанное Исаковским командировочное удостоверение от газеты «Юный товарищ», они проехали из Смоленска в Крым с остановками в Брянске, Орле, Курске, Харькове, Симферополе и, наконец, Севастополе. Впечатления от этой поездки отразились в стихах, публиковавшихся в газетах «Брянский рабочий», «Красный Крым» и др.

В эти годы Твардовский пишет много, но, как сам отмечал в «Автобиографии», — «ученически беспомощно, подражательно». Строго и взыскательно относясь к себе, ощущая несовершенство своих творений, он вместе с тем ищет собственный путь в поэзии, свое особое место в ней и одновременно — ищет понимания и, быть может, признания. Этим, скорее всего, можно объяснить несколько неожиданную, хотя и не случайную поездку в Москву в 1929 году. Вот как он сам вспоминал об этом:

«Когда в московском “толстом” журнале “Октябрь” М.А. Светлов напечатал мои стихи и кто-то где-то отметил их в критике, я заявился в Москву. Но получилось примерно то же, что и со Смоленском. Меня изредка печатали, кто-то одобрял мои опыты, поддерживал ребяческие надежды, но зарабатывал я ненамного больше, чем в Смоленске, и жил по углам, койкам, слонялся по редакциям, и меня все заметнее относило куда-то в сторону от прямого и трудного пути настоящей учебы, настоящей жизни».

И зимой 1930 года Твардовский возвращается в Смоленск. Начинается новый, по словам поэта, «самый решающий и значительный» период в его литературной судьбе. Происходят существенные перемены и в его личной жизни.

В 1931 году Твардовский женился на Марии Илларионовне Гореловой, в 1933 у них родилась дочь, появились немалые заботы по обеспечению семьи. Вместе с тем именно в эти годы ощущая огромную потребность в систематическом образовании, он в 1932 году с помощью работника облисполкома А. Локтева поступает без приемных экзаменов на первый курс Смоленского педагогического института с обязательством сдать за год наряду с институтскими зачетами и экзаменами все необходимые предметы за среднюю школу. Вся эта программа была им успешно выполнена. И дальше он исключительно серьезно, настойчиво и целеустремленно учился, основательно осваивая институтские курсы литературы, философии, языка. Более того, будучи студентом, он продолжал сотрудничать в областных газетах: ездил в качестве корреспондента в колхозы, писал статьи и заметки о переменах в сельской жизни.

А эти перемены, связанные с развернувшейся коллективизацией, непосредственно отразились на судьбе семьи Твардовских. Сегодня по-новому воспринимаются слова поэта из «Автобиографии»:

«Все то, что происходило тогда в деревне, касалось меня самым ближайшим образом в житейском, общественном, морально-этическом смысле».

|| Далее