|
Вы здесь: Критика24.ру › Некрасов Н. А.
Образ и характер Тростникова Жизнь и похождения Тихона Тростникова анализ Некрасов (Некрасов Н. А.)
Как видим, Некрасов писал прозу, разную по жанрам, стилевым особенностям, тематике. Активная работа 1840–1841 годов привела его к весьма значительному замыслу. В 1843–1848 годах Некрасов работает над большим романом «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Во многом произведение это выросло из «Повести о бедном Климе», недаром отдельные эпизоды повести вошли в роман, так и оставшийся незаконченным. Книга о похождениях Тихона Тростникова должна была синтезировать темы и идеи ранней некрасовской прозы, показать, на что способен молодой литератор. Несомненно, это наиболее зрелое прозаическое сочинение Некрасова. Свидетельством тому и широта охвата социальной действительности, и выверенность слога в отдельных эпизодах, и авторская зоркость, проявившаяся и при описании петербургского “дна”, теперь уже начисто лишенного какой бы то ни было романтики, и при взгляде на литературный и театральный быт столицы. Говоря о возросшем писательском мастерстве Некрасова в романе о Тростникове, невозможно не остановиться на «Петербургских углах», фрагменте, который Некрасов опубликовал как самостоятельное произведение в альманахе «Физиология Петербурга». Альманах этот стал подлинным манифестом тех писателей, что объединились вокруг журнала «Отечественные записки», вокруг Белинского. Основным эстетическим требованием для них стала верность действительности, как говорили тогда, «натуре». Потому и получила новая школа наименование «натуральной» . «Физиология Петербурга» стала коллективно написанным портретом столицы Российской империи. Каждый из авторов сосредоточился на своем участке петербургской жизни. Некрасов писал о столичном «дне», увы, бывшем ему знакомым не понаслышке. В Петербургских углах бросается в глаза прежде всего конкретность описаний, наглядность всего, что изображено. «Натура» говорит сама за себя, а “натура” эта не только квартира, хуже какой не бывает, но и портреты героев: «зеленого господина», дворового человека, хозяйки и жильцов. Точность описаний, почти этнографическая верность в передаче особенностей языка героев делают рассказ максимально объективным. Но объективность повествования постоянно «подсвечивается» авторской иронией, неожиданными сравнениями в гоголевском духе («в комнату вошел полуштоф, заткнутый человеческой головой вместо пробки»). Начиная с кричаще безграмотного эпиграфа, читатель все время испытывает двойственное ощущение: все в высшей степени достоверно, и все же бессмысленность, гротескность описанного кажется невероятной. Это и было целью Некрасова, стремящегося показать бессмысленность, а тем самым и бесчеловечность жизни в «петербургских углах». Удачей Некрасова стал и образ главного героя – Тихона Тростникова, поневоле оказывающегося «российским Жиль Блазом». Очевидно его родство с бедным Климом, но не менее очевидны и различия. Тростников в отличие от своего литературного предшественника отнюдь не «сумасшедший» в благородном смысле слова. Сверхзадача «бедного Клима» остаться чистым, не запятнать свою совесть, отсюда обаяние персонажа – отсюда же и то сложное отношение к нему, что испытывает автор, а за ним и читатели. Тростникову нужно другое – выстоять. Он внутренне близок Некрасову, и важны тут не только очевидные биографические параллели (скитание по «петербургским углам», контакты с миром театра, неудача с книгой стихов, работа в газете, «знаменитой замысловатостью эпиграфа», в которой читатели без труда узнавали тогдашнюю «Литературную газету» и т. п.), сколько психологическое единство героя и автора. Над графоманом Грибовниковым Некрасов смеялся, бедный Клим вызывал в нем смешанное чувство жалости, восхищения и иронии, Тростникова Некрасов понимает и любит. Понимает и любит и тогда, когда герой ведет себя нелепо, простодушно, и когда он поступает легкомысленно, и когда совершает ошибки. Во многом роман должен был стать исповедью Некрасова, его честным рассказом о собственном мужании. Не исключено, что именно эта искренность тона, эта откровенность автобиографизма к заставили Некрасова прекратить работу над «Жизнью и похождениями Тихона Тростникова», когда, казалось бы, роман уже сложился, явно шел к завершению. В сентябрьском номере «Современника» за 1847 год в числе других сочинений был анонсирован и роман Некрасова. Публиковать его редактор «Современника», которым уже был в это время сам сочинитель «Жизни и похождений...», не стал. Некрасов предпочел в «пожарном порядке» написать в соавторстве с А. Я. Панаевой другой роман – «Три страны света». Причины этой замены толкуются некрасоведами по-разному: указывают на возможные трудности с цензурой, говорят о сюжетной слабости романа о Тростникове, что могла бы помешать читательскому успеху, о том, что роман попросту надоел Некрасову... Бесспорно, все эти соображения важны, и все же ни одно из них не исчерпывает проблему. С цензурой бороться Некрасов умел (боролся же он за те же самые «Три страны света»), сюжет он мог бы и разработать (смог же он сделать это в приключенческом романе, что писал совместно с Панаевой). Наконец, ссылка на то, что Некрасову старый роман наскучил, таит в себе новую загадку: а почему, собственно говоря, так вышло? Возможно, весьма важным основанием отложить роман в сторону был все-таки его автобиографизм. Искренность Некрасова могла стать оружием в руках его многочисленных литературных противников, многих из которых он не пощадил и вывел на всеобщее обозрение и в романе и в ряде рецензий и фельетонов. Насколько силен и резок был Некрасов-полемист, читатели на-стоящей книги могут судить по рассказу «Необыкновенный завтрак» и «Очеркам литературной жизни», явно выросшему из романа о Тростникове сочинению. Литературная полемика переполняет роман, в котором были задеты и Греч с Булгариным, и Николай Полевой, и издатели «Москвитянина» Шевырев и Погодин, и редактор «Библиотеки для чтения» Сенковский. Суровая правда о себе соседствовала с резкими выпадами против узнаваемых лиц, что мало подходило для литературной борьбы. Была и еще одна причина, по которой Некрасов предпочел засесть за полукоммерческое повествование о «Трех странах света». Оставаясь профессиональным литератором, блестящим редактором, Некрасов все больше осознавал себя поэтом. Проза научила его трезвости, проза привела его к действительности – теперь он мог писать настоящие стихи: 1845 годом датируются «Стишки! Стишки! давно ль и я был гений...», «Я за то глубоко презираю себя», «В дороге», «Пускай мечтатели осмеяны давно», «Когда из мрака заблужденья»; 1846-м – «Перед дождем», «Огородник», «Тройка», «Родина»; 1847-м – «Если мучимый страстью мятежной...», «Еду ли ночью...», «Ты всегда хороша несравненно...» – это была большая поэзия. В 1848-1849 годах Некрасов почти не пишет стихов, но не занимается он всерьез и прозой. Работа редактора, весьма тяжелая в эти годы (в России наступило «мрачное семилетие» и цензурные условия стали, как никогда, жестокими), деятельность критика, писание «Трех сторон света» (роман этот занимает два объемистых тома) почти не оставляли времени. «Психологическая задача», мастерски обработанный устный рассказ великого актера М. С. Щепкина, и остроумный рассказ о франте, выкрашенном в зеленую краску («Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и К°»). свидетельствуют прежде всего об очевидном росте мастерства писателя. Но при всей профессиональности вещи эти воспринимаются как в достаточной мере случайные, проходные. С начала 50-х годов Некрасов становится поэтом по преимуществу. Он может написать в, соавторстве с Панаевой еще один длинный, сюжетно запутанный роман – «Мертвое озеро» (1851), он может задумать интересную повесть «Тонкий человек» (кстати, сам Некрасов ценил ее начало, печатаемое в нашем издании, очень высоко, однако проза перестает быть для него главным делом. Незадолго до смерти в автобиографических записях 1877 года поэт писал, определяя значение своей трудной молодости для будущей судьбы: «Поворот к правде, явившийся отчасти от писания прозой...». Конечно, «писания прозой» были важны не сами по себе. Духовное воздействие Белинского, уроки школы Гоголя, навсегда оставшегося любимым писателем Некрасова, значили не меньше. Именно учеником Гоголя осознавал себя (и справедливо) молодой Некрасов-прозаик. У Гоголя учился он видеть мир таким, какой он есть, замыкать в слове самую действительность, смело смеяться над тем, что достойно осуждения и смеха. Сегодня мы хотим знать, как Некрасов вырос из провинциального юноши в великого поэта. Это не нездоровое любопытство, но человеческая необходимость. Без этого мы не сможем оценить и той великой поэзии, что вырастала из физиологических очерков, петербургских анекдотов, светских повестей и литературной полемики. А потому сегодня стоит вглядеться в нечасто издаваемую, известную в основном специалистам прозу молодого Некрасова, Вглядеться и оценить литературное мастерство, богатство жизненных наблюдений, яркость и конкретность описаний, деталей, диалогов, но прежде всего авторское мужество и твердость человека, сумевшего преодолеть нужду, вражду, обстоятельства, сумевшего прийти к своей истинной судьбе и истинной славе. А. Немзер Источники:
Обновлено: Опубликовал(а): Nikotin Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
Назад