Комическое в пьесе У.Шекспира «Двенадцатая ночь» (Шекспир Уильям)

Произведения Уильяма Шекспира, творившего более четырех веков назад, до сих пор не утрачивают своей актуальности и остаются интересными для читателя. Одна из моих любимых пьес этого английского драматурга - "Двенадцатая ночь" - поражает сочетанием лиризма и озорства, философских размышлений и искреннего дурачества. В этом сочетании лично мне особенно нравится комическая составляющая. Поэтому мне захотелось проанализировать, в чем своеобразие комического в пьесе "Двенадцатая ночь" Шекспира и какими средствами и приемами создается смешное в этом произведении.

Философы, критики, литературоведы с разных ракурсов исследовали комическое, но все они подчеркивали его главную черту — в нем содержится некое логическое несоответствие, противоречие между сущностью и видимостью, которое в качестве реакции порождает смех. В «Краткой литературной энциклопедии» под редакцией А.А.Суркова термину дается следующее определение: «КОМИ&讹ЧЕСКОЕ — эстетическая категория, подразумевающая отражение в искусстве явлений, содержащих несоответствие, несообразность или алогичное противоречие, и оценку их посредством смеха»1.

В пьесе У.Шекспира «Двенадцатая ночь» читатель найдет много проявлений комического: почти в каждой сцене найдутся моменты, которые вызовут улыбку или смех читателя.

Известный исследователь комического Михаил Бахтин писал о связи смеха с карнавальной культуре.

По мнению М.М. Бахтина, карнавал отличается особым мироощущением, великим и всенародным, основанным на «веселой относительности» и противостоящим «односторонней и хмурой официальной серьезности, порожденной страхом». Поэтому основная категория карнавала - смеховое начало. «Именно карнавал со всей сложной системой своих образов был наиболее полным и чистым воплощением народной смеховой традиции», - пишет Бахтин2.

В пьесах Шекспира мы находим как раз проявления народного смеха, карнавала. О связи с карнавальной традиции свидетельствует уже название пьесы. 12-ая ночь после Рождества венчала зимние праздники, когда веселье достигало апогея, а будущее сулило лишь скучные дни изнуряющего поста. В двенадцатую ночь карнавала дозволены смех и шутка, розыгрыш и буффонада.

Это первое заглавие – «Двенадцатая ночь» - относится ко времени постановки первого представления. Вечером 6 января заканчивался период рождественских игр и обрядов и при английском дворе давали спектакли. «Или что угодно» является вторым заглавием. Оно содержит намёк на пестроту образов и эпизодов пьесы. Зритель заранее предупреждается, что увидит всякую всячину – «что угодно».

Комедия Шекспира почти свободна от сатирических элементов. Смешное в ней не связано с осмеиванием пороков отдельных лиц или всего общества. Оно здесь результат проделок или следствие забавных случайностей, совпадений или недоразумений.

Карнавальность создается благодаря мотиву переодевания. Ощущение жизни как праздника создают шутки, необычные ситуации, связанные с переодеванием брата и сестры, с недоразумениями, порожденными их сходством.

"Телесность" проявляется в говорящих именах действующих героев. Belch значит «отрыжка»; Aguecheek – «имеющий бледные щеки» (от лихорадки - ague); имя Malvolio образовано от итал. mala voglia, в вольном переводе – «злонамеренный».

Для комедии Шекспира характерен двойной сюжет. Первая сюжетная линия связана с последствиями того, что девушка Виола, облачившись в мужскую одежду, идет служить к герцогу Орсино. Вторая сюжетная линия связана с шуткой над Мальволио. Изобретательность и хитроумие участников второстепенного сюжета оттеняет лиризм и трогательность главного. Юмор у Шекспира сопутствует лиризму и даже переплетается с ним. На протяжении всей «Двенадцатой ночи», то противопоставляясь, то сравниваясь, взаимодействуют два образа - безответной любви "sad madness" и карнавальных развлечений "merry madness", притом их трудно противопоставить друг другу как «высокое» и «низкое».

Двойной сюжет комедии строится на системе зеркальных отражений. Ппомимо главной пары двойников (близнецы Виола и Себастьян), многие другие персонажи приобретают двойников. Есть фальшивые двойники, сходные только на первый взгляд: например, у романтического Орсино есть два пародийных двойника — сэр Эндрю и Мальволио. Подлинные двойники сопоставлены по внутренним качествам: например, Орсино и Мальволио как гордецы-себялюбцы и оторванные от реальной жизни интеллектуалы.

Виола и Фесте, которые олицетворяют дух карнавала, являются тоже своеобразными двойниками: их встреча в III акте не случайно оказывается в самом центре пьесы. Они свободно перемещаются из одного сюжета в другой, объединяют их. Они оба являются шутами в высоком смысле этого слова. Кроме того, Фесте и Виола связаны с идеей музыки как объединяющей стихии, способной преобразовывать хаос человеческого существования в стройную гармонию.

Оба сюжета пропитаны духом сатурналий. Законы существования перевернутой карнавальной вселенной с ее полным отсутствием логики выделяют тему сумасшествия как одну из основных в комедии. Огромная сила безумия в «Двенадцатой ночи» вселяет надежду. Человеческое в человеке проверяется по его способности забыть о здравом смысле и включиться в карнавал. Показательно, что слова mad и fool в их бытовом, отрицательном значении в произведении употребляет лишь главный антагонист Мальволио.

Шуты, по мысли Бахтина, «были как бы постоянными, закреплёнными в обычной жизни носителями карнавального начала». В «Двенадцатой ночи» о шутах находим такой отзыв: «Он хорошо валяет дурака. Такую роль глупец не одолеет: Ведь тех, над кем смеёшься, надо знать, И разбираться в нравах и привычках, И на лету хватать, как дикий сокол, Свою добычу. Нужно много смётки, Чтобы искусством этим овладеть».

В системе образов пьесы значимое место занимает шут Фесте. Особенность этого образа заключается в печальности его юмора: он говорит о быстротечности жизни, о мимолетности счастья, о неизбежности смерти.

Не без иронии обращается он к смерти:

Поспеши ко мне, смерть, поспеши

И в дубовом гробу успокой,

Свет в глазах потуши, потуши,

- Я обманут красавицей злой.

Положите на гроб не цветы,

А камни.

Только ты, о смерть, только ты Мила мне3.

В художественном образе Фесте сочетается философское и шутовское начало. Этот персонаж не столько веселит героев «Двенадцатой ночи», сколько делится с ними своими мудрыми жизненными соображениями. К примеру, герцогу Орсино он так описывает влияние друзей и врагов на человека: «Друзья меня так расхваливают, что превращают в осла, а враги прямо говорят, что я осёл; стало быть, враги помогают мне познать самого себя, а друзья морочат голову». В речах Фесте есть как нужная доля юмора, так и остроумной истины, чего нет в словах других героев комедии.

Шут Фесте вместе с компанией весельчака и балагура Тоби Белча насмехается над спесивым пуританином Мальволио, дворецким Оливии, который напрочь лишен чувства юмора и раздражается от острот Фесте. Мальволио - противник веселья и радости, вся его речь пронизана сплошными назиданиями и порицаниями. В ответ на пуританскую строгость Мальволио Тоби Белч говорит ему слова, которые стали в Британии крылатыми: «Думаешь, если ты такой уж святой, так на свете больше не будет ни пирогов, ни хмельного пива?»

Комедия "Двенадцатая ночь" унаследовала карнавальные традиции, о которых писал М.Бахтин. В этом произведении Шекспира есть все, что имелось в традиции карнавала:

- прием параллелизма (двойной сюжет; многочисленные двойники: буквально, композиционно, духовно),

- роль шутов (помимо Фесте - выразителя карнавала - роль шута в каком-то смысле играет Виола),

- амбивалентность смеха (смех одновременно отрицает и утверждает, хоронит и возрождает),

- фольклорная образность (шут Фесте как выразитель карнавальности, пуританин Мальволио как противник карнавала).

Комическое главным образом представлено на вербальном уровне4. Е.В.Сафонова перечисляет следующие приемы создания комического в тексте: контраст, гипербола, литота, недоразумение, неожиданность. А среди средств создания комического выделяет эпитеты, уподобления, синонимию, антонимию, метафоры, сравнения, оксюморон, ругательства, проклятия, одобрения, вульгаризмы, похвалу, профессионализмы, «говорящие» имена и фамилии, названия титулов и др.5

Какие из этих приемов и средств мы находим на страницах пьесы «Двенадцатая ночь»?

Прежде всего активно используется игра слов, основанная на омонимии, созвучии слов или многозначности:

1)

Мария. Когда вы поздно засиживаетесь бог весть где, ваша племянница, моя госпожа, прямо из себя выходит.

Сэр Тоби. Ну и пусть себе выходит на все четыре стороны!

2)

Сэр Эндрю. Ты что же, красавица, за дураков нас держишь?

Мария. Да нет, сударь, я за вас не держусь.

3)

Оливия. Дядя, дядя, еще совсем рано, а вы уже дошли до такого неподобия!

Сэр Тоби. Преподобия? Плевал я на преподобие! Пускай себе стоит у ворот!

4)

Мальволио. Неужели у вас нет уважения к госпоже и к ее дому, нет простого такта?..

Сэр Тоби. Нет уж, сударь, что-что, а такт мы в песнях соблюдаем.

Комический эффект возникает в результате использования оригинальных сравнений: волосы "висят, как лен на прялке", "повиснете, как сосулька на бороде у голландца".

Смех в пьесе зачастую грубый, низовой. Так, смешны в пьесе ругательства (А будь она неладна, эта маринованная селедка! Вздернуть бы тебя, барсук вонючий!), грубые выражения (Не поднять ли вам паруса? Плывите к дверям), шутки об испражнениях, наготе (Выходит, что если одна лопнет, так другая останется, а если обе лопнут, то штаны свалятся? Будь я тобой, я всегда на ходу откалывал бы джигу и даже мочился бы в темпе контрданса)

Мне больше всего понравились высказывания сэра Тоби, которые на первый взгляд кажутся глупыми и очевидными, но удивляют своей оригинальностью и глубиной: Горе вредит здоровью. Знаю только, что, кто поздно ложится, тот ложится поздно. Вот была бы потеха - вызвать его на поединок, а самому не прийти и оставить его в дураках!

Таким образом, пьеса «Двенадцатая ночь» остается смешной и современному читателю. «Карнавальность», лежащая в основе комического, достигается с помощью приема параллелизма, роли шутов, амбивалентности смеха, фольклорной образности. Многие высказывания действующих лиц являются смешными благодаря разнообразным средствам лексической выразительности, но прежде всего — каламбуру.

Список использованной литературы:

1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Художественная литература, 1990.

2. Мусийчук М.В. // Общество: философия, история, культура. - 2014. - №1.

3. Сафонова Е. В. Формы, средства и приёмы создания комического в литературе // Молодой ученый. - 2013. - №5.

4. Шекспир В. Полное собрание сочинений в 8 т. - М., 1957-1960. - Т.5.

5. Шпагин П.И. Комическое // Краткая литературная энциклопедия. - М.: Сов. Энцикл., 1962—1978. - Т. 3: Иаков, Лакснесс, 1966.