Бригадир рассказ (Тургенев И. С.)

Замысел «Бригадира» относится, как предполагают исследователи, к концу 1850 года — времени, когда после смерти матери Тургенев разбирал ее архив. Среди фамильных бумаг он обнаружил письмо (подлиппый документ), чрезвычайно его заинтересовавшее. «Письмо это, — рассказывал Тургенев, — было на писано к моей матери в 19 или 20 году одним отставным бригадиром, который рассказывал свою связь с лутовиновским семейством и просил приюта» (Тургенев. Письма, т. VI, с. 219). Автор этого «ужасающе печального письма» (Мериме) — Павел Никитич Козлов (см.

об этом в публикации Н. М. Чернова.—«Неделя», 1968, № 35). Возможно, именпо тогда в одном из нланов (или «программ» «Записок охотника») возник сюжет, названный Тургеневым «Человек екатерининского времени». Есть все основания предполагать, что «Бригадир» и есть воплощение этого давнего замысла.

Писатель начал работать над рассказом в феврале 1867 года, но завершил его только после того, как было найдено (в мае) затерявшееся письмо бригадира, которое, по словам Тургенева, составляло «необходимую принадлежность... рассказа и давало ему смысл» (Тургенев. Письма, т. VI, с. 236). И вновь замечал, обращаясь к Анненкову: «Письмо его, по-моему, chef d'eewre; к сожалению, не я — ого автор» (там же, с. 251). Но Тургенев несколько преуменьшал свою роль творца — «документ» подвергся его художественной тончайшей правке, отчего приобрел еще большую достоверность (см. об этом: Тургенев. Соч., т. X, с. 434—435).

П. В. Анненков был уверен, что Тургенев включит рассказ в цикл «Записок охотника» («М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке», т. III. СПб., 1912, с. 258). Но «Бригадир» был опубликован в январском номере «Вестника Европы» за 1868 год.

Современники воспринимали новое произведение писателя как своеобразный русский вариант истории любви Вертера или кавалера де Грие. Маленький рассказ Тургенева по-своему «соперничал» с прославленными созданиями Гете и Прево.

Рассказ при жизни писателя был переведен на французский, английский, немецкий языки и получил европейскую известность. Друг и почитатель творчества Тургенева французский писатель Проспер Мериме сравнивал историю трагической любви одного «из самых блестящих полковников Суворова» с поэмой о Меджнуне и Лейли, «это так же печально», — писал он (см.: Тургенев. Соч., т. X, с. 439).

Из русских современников писателя особенно высоко оценил рассказ И. А. Гончаров: «Я почувствовал, что и во мне есть немного художника, — писал Тургеневу Гончаров, — художник и оценит больше всего эту маленькую вещь, напоминающую Ваше лучшее... чем Вы воздвигали себе прочима памятник, —то есть «Записки охотника» (И. А. Гончаров. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 8. М., ГИХЛ, 1955, с. 372).

Интересно привести малоизвестное высказывание Валерия Врюсова об этой повести: «Бригадир» довольно характерная фигура; ее можно отнести к ряду тех, которых Тургенев вывел впоследствии в «Воспоминаниях своих и чужих»1. Очень удачно бригадир выведен именно дряхлым стариком, в котором только изредка вспыхивает екатерининский кавалер. Эти вспышки — лучшие места в рассказе...» («Тургенев и его современники». Л., «Наука», 1977, с. 185).

Стр. 492. ...не походил на «Савельича» или на «Калеба»...—Тургенев противопоставляет самоуверенного и равнодушного слугу Маркиза пушкин-скому Савельичу, преданному крепостному дядьке Гринева («Капитанская дочка») и старому Калебу Бальдерстону — верному служке Эдгара Равенсву-да (роман Вальтера Скотта «Ламмермурская невеста»).

Стр.496. ...екатерининские суровые времена/ — Намек на частые войвы, которые велись в годы царствования Екатерины: с Турцией, Польшей, Шве-ци ей.

Стр. 497. ...Милонов-стихотворец сочинил?..— По всей вероятности, это умелая стилизация самого Тургенева, имитирующая сентиментальные стихи поэта М. В. Милопова, писавшего в начале XIX в.

Стр. 501. Черниговского Дерфельдепа полка...— В. X. Дерфельден (1735 — 1819) — боевой генерал, сподвижник Суворова, в молодости командовал Тверским карабинерным полком. В его честь был назван эскадрон лейб-гвардии конного полка. Прототип тургеневского бригадира П. II. Козлов действительно был конногвардейцем (см.: Н. М. Чернов. Из разысканий о Тургеневе.— «Тургенев и его современники», с. 215).

...за штурм Праги в 1794-м году...— 4 ноября 1794 года русские войска под командованием Суворова штурмом взяли Прагу, что и предопре¬делило исход войны. Далекий родственник семьи Лутовиновых-Тургепевых, генерал И. В. Аргамаков тоже «отличился при штурме Пражских ретраша-ментов», за что и был награжден золотым знаком. Эти сведение собраны Н. М. Черновым, который не без оснований полагает, что Тургенев «почти наверное помнил И. В. Аргамакова по личным впечатлениям. «Бригадир» тематически связан с семьей Аргамаковых» («Тургенев и его современники», с. 215).

...маленький был, живой старичок.— В жизнеописании Суворова, вы¬шедшем незадолго до начала работы Тургенева над «Бригадиром», есть такие свидетельства о Суворове периода войны с Польшей: он «не старелся. Ему было тогда 64 года, но, как живой и бодрый юноша, он изумлял своей неутомимостью» («Русские люди. Жизнеописание соотечественников», т. 1. СПб. и М., Изд. Вольфа, I860, с. 251).

...В Варшаву-то па казачьей лошади въехал; сам весь в бралиаптаг..._

После штурма и взятия Праги (в ту пору предместья Варшавы) Суворов въехал в Варшаву во главе русского войска. Тогда «он был на казацкой лошади в вицмундире, без орденов, кроме георгиевской звезды...» (там же, с. 258). По па следующий день Суворов «в полном мундире, украшенном бриллиантовыми эполетами и бриллиантового петлицею на шляпе, во всех орденах своих, при шпаге, осыпанной бриллиантами, сопровождаемый своими гепералами и чиновниками русского посольства, отправился посетить короля Станислава» (т а м ж е).

«Нету у меня часов, в Питере забыл, нету, нету/» — Гуськов вспоминает один из многочисленных рассказов-легенд о шутках русского полководца. Он никогда не носил часов. В Польшу Суворов отправился из действующей армии, через Брест, не заезжая в Петербург.

...а они-то: «Виват/ виват!» — Великодушие Суворова, проявленпое им после взятия Праги, потрясло варшавян. Русский главнокомандующий, разоружив, отпускал многих пленных. Так, например, в ответ на просьбу короля Станислава об освобождении одного пленного офицера он распорядился освободить пятьсот польских офицеров и солдат.