Чеховский след в рассказе «Наш человек в футляре» (Чехов А. П.)

Известно, что 20-й век в литературе отличался колоссальным количеством произведений, переосмысляющих тексты классиков. Прямые цитаты, аллюзии, реминисценции, отсылки — художественные приёмы, без которых невозможно представить литературное произведение предыдущего столетия, и рассказ "Наш человек в футляре" не стал исключением.

Так, в тексте Вячеслава Пьецуха мы замечаем перекличку с произведением "Человек в футляре" уже в названии. Автор не спроста добавляет местоимение "наш" к оригинальному заголовку, ведь оно не только оставляет его узнаваемым, но и характеризует человека, который будет описываться в рассказе и его принадлежность к рассказчику и героям. Таким образом, мы понимаем, что речь пойдёт о метаморфозе типа "футлярный человек" во времени.

Далее рассказчик знакомит нас с главным героем — их «человеком в футляре".

В момент описания Серпеева мы узнаем, что он преподает русский язык и литературу, эта деталь уже отличает его от Чеховского главного героя, так как русский язык является живым явлением, а любовь к литературе намекает на творческое начало героя, когда древнегреческий (не живой) язык представляет собой очевидный футляр. Тот факт, что в самом начале произведения автор противопоставляет природу страха Беликова и Серпеева: "Беликов, в сущности, не знал, чего он боялся, <...> Серпеев отлично знал, чего он боялся", — говорит о том, что в рассказе будет переосмысляется сам тип "человека футляра": особенности его мышления, психологии и взаимоотношений с окружающими людьми.

Одним из главных отличий преподнесения Беликова и Серпеева как персонажей является наличие у Серпеева предыстории. Главный герой предстает перед читателем без отрыва от прошлого. В процессе повествования мы узнаем о всех ключевых периодах его жизни, каждый из которых так или иначе связан с травмой или отрицательным опытом, который в последствии вызывал страх. Так, мы наблюдаем за становлением страха Серпеева, узнаем причины всех его опасений, и они перестают казаться читателю глупыми, смешными и безосновательными («...его страхи были не абстракциями типа «как бы чего не вышло», а имели под собой в той или иной степени действительные резоны…»). Благодаря этому, образ Серпеева становится чуть менее абсурдным или комедийным, а напротив более близким и живым, так как в отличии от Беликова мы видим его не в вакууме, а через призму его жизненного опыта и способа мышления. Благодаря этому, Серпеев, в сравнении с Беликовым, является более глубоким и естественным персонажем.

Нельзя не отметить схожесть композиций рассказов, оба произведения строятся по принципу: жизнь со страхом, конфликт интересов героя с внешним миром, неприятное происшествие, болезнь, смерть. Интересно, что в произведении «Наш человек в футляре» также, как и в рассказе Антона Павловича Чехова, конфликтный момент вынуждает главного героя выходить из футляра или изменять привычной модели поведения. И если у Беликова данный конфликт развивается в связи с вынужденный диалогом с Коваленко, вызванным страхом общественного осуждения и боязнью нарушить привычный порядок вещей, то для Серпеева им становится неожиданный визит проверяющей на урок. Именно в поведении главных героев в кризисные моменты мы можем заметить различие в их характерах. Так, Беликов проводит с Коваленко около нравоучительную беседу, но делает это чрезвычайно неловко и неуверенно, а Серпеев, напротив, столкнувшись с неожиданной неприятностью в лице проверяющей, не спешит менять план урока и остается верен изначально намеченному плану, что ни в коем случае не говорит о его храбрости, но указывает на явное отличие природы его страха от страха Беликова.

Наиболее ярко различие в типах проявляется в осознании героями самих себя. Для Беликова это деление происходит достаточно просто и однозначно: я — комфорт и безопасность, другие — опасность и зло ("Какие есть нехорошие, злые люди!"). Серпеев же переживает переосмысление общества вокруг него и своего места в нём.

Таким образом, на протяжении всего произведения мы наблюдаем, как герой близкий к типу "футлярного человека" превращается в нечто абсолютно новое, не более сильное, самодостаточное или храброе (героя все же побеждает страх, о чем свидетельствует трагичный конец произведения), а именно новое и причиной этому становится именно то, что "все-таки жизнь не стоит на месте". Таким образом, именно идею о развитии типов персонажей и отхода от классических образов демонстрирует Пьецух в своем произведении.

С моей точки зрения, рассказ Вячеслава Пьецуха "Наш человек в футляре" вовсе не о футлярности, а о страхе, о его природе и психологии. Серпеев представляет собой не типологизированного персонажа, его поведение нельзя объяснить единой формулой, и он куда более приближен к живому человеку, так как мы видим причины его поведения, его историю становления личности и рождения страхов. Более современное произведение отходит от шаблонных персонажей, говоря о том, что «офутляриться» может каждый, но истинный «человек в футляре» не может существовать вне чеховского произведения.