Анализ отрывка повести Юрия Горюхина «Блок № 667» (Литература XX века)

Повесть прочитана, а чувство неприязни еще живет в сердце. Кажется, что произведение заканчивается нелепо, все попытки героя вырваться из страшного мира оказались напрасными, как та дверь у надзирателя Афрона, которую Мальчик открывает, а там нет выхода: все заложено кирпичом. Дверь в никуда..? Замкнутое пространство, замкнутый мир, полная изоляция от внешнего мира — всё это предстает перед нами в повести Горюхина.

Итак, тема отрывка произведения — жизнь в изоляции от внешнего мира, которая ведет к деградации, «озверению» человека. Об этом свидетельствуют следующие ключевые слова и выражения: «постоянно кто-то кого-то бьет», «мышцы лица расслабили до состояния отстраненности», «погниешь в карцере», «оловянный взгляд», «разодрал,.. оторвал,.. ударил,.. вырвал,.. выбил,.. вывихнул, умер».

Система образов, на первый взгляд, однотипна: заключенные (или жильцы тюремного мира) грубы, жестоки, равнодушны и злы по отношению друг к другу.

Все их желания подчиняются лишь физиологическим влечениям: поесть, насладиться любовью сокамерника, развлечься просмотром драки. Их прозвища (именами эти названия не назовешь) грубы, неприятны: Шрам, Жмых, Кирпич, Бешеный, Хромой, Зуб, Спица, Ноль. Интерес вызывают имена Авдон (раб Бога), Спилберг (режиссер фильмов ужасов, фантастики, боевиков). Речь стражников бедна, однотипна: «Это кто тут такой? Кто тут это самое?! Мы вам э... Мы вам мигом в конце концов!». Охранник Младший — часть бюрократической системы, бездумной, бездушной, в основе которой- формализм. «Намечены новые задачи... обсудили новую стратегию глобального становления», «Ты так и не научился точно выставлять предметы на моем столе». А очередь к надзирателю Авдону? Чувствуется ирония, пародия на советские времена (заседания КПСС и т. д.). Надзиратель Авдон, у которого слуга Спилберг на побегушках (не ирония ли опять?), говорит Мальчику: «...вот ты у меня весь в этой папке, вплоть до последнего доноса...». Не намек ли на времена Сталина?

Но среди них выделяется юный герой Мальчик (тоже безымянный), который, на первый взгляд, отличается от них любознательностью, речью, смелостью, смекалкой. В начале повести герой во время обеда рассматривает на свету лист капусты: «прожилки были интересны и загадочны». После обеда он разговаривает со старожилом камеры Мосолом о появлении на свет человека: «Мосол, откуда берутся люди?», «Как ты определяешь, что настало время греметь тазиками?» Также его интересует жизнь за пределами тюремной изоляции. «А разве нельзя по этим трубам куда-нибудь выбраться?» Значит, герой любопытен. Речь его иронична, афористична: «...не заставляй меня слушать в очередной раз твою слезливую историю о тяжелом карабканье по иерархии заплесневых нар вверх и стремительном скатывании в обратном направлении». Он чуть отличается от остальных (хотя бы тем, что молод, любознателен и пока чист физически), к чему же приведет его отличие? Конец повести — ответ на этот вопрос.

Интерьер пространства обитания героев нижнего уровня скуден, жалок, соответствует внутреннему «обнищанию» персонажей: «фонарь, мертво вделанный в потолок» (слабое освещение), «тяжёлые балки», «трещины в стенах». Чем выше положение героев, тем чище и аккуратнее в помещении, но не живее (ни цветов, ни зелени, но даже мух, бабочек нет). «В дознавательной комнате все блестело, кругом было чисто и все аккуратно лежало» (как в больнице).

Выразительные средства помогают раскрыть идейный замысел произведения. Эпитеты ярко, выразительно, эмоционально передают условия проживания героев: «ноздрястый кусок хлеба», «слизкий лист капусты», «вонючий бульон», «заплесневелые нары». Гротеск присутствует в описании отношений между камерниками, готовыми съесть друг друга. Олицетворения используются автором в конце повести, где природа предстает перед Мальчиком в страшном свете, как что-то зловещее, враждебное: «мир врывался», «наползали образования», «стало выползать нечто круглое», «жгучий жар поднимался». И весь этот прекрасный цветастый Божий мир предстал перед Мальчиком в зловещем виде. И он возвращается. Почему? Привычка к серости, обыденность победили любознательность, уход от Бога в душе превратил героя в холодную серую машину. Рамки существования, рамки дозволенного, рамки всей жизни породили в герое страх перед открытым бесконечным миром, где больше вопросов чем ответов. Легче там, где всё понятно, где не надо думать («Да мы думали... Не надо думать: я-то на что?»)

Выход Мальчика из блока — это и есть кульминация произведения. Казалось бы, вот он, ответственный момент наступил, и заплачет, и возрадуется Мальчик, что оказался он на свободе. Но не выдержало сознание Мальчика такой нагрузки на мозг, на душу и сердце, и развязка нелепо грустна: он возвращается в зону, где царят смерть, зло, страх. Этого, может, и следовало ожидать: ведь завязка начинается со смерти Бешеного, развитие действия сопровождают смерть Шрама, Джима, Мосола (все смерти на глазах Мальчика). Не вырастет в темнице здоровое растение без солнца, воздуха, душевного тепла, Божьей защиты. Не вырастет из Мальчика героя истинного.

Что такое блок 667? Это не только тюремное заключение, это искусственно созданная среда, где герои находятся в полной изоляции от внешнего мира: нет связи как на внешнем уровне (ни писем, никаких весточек от близких людей), так и на внутреннем (нет памяти, воспоминаний о родных, близких и т. д.). Результат такого мира — деградация человека. А что с Мальчиком? Жалко? Нет. Страшно. Потому что он вернется в свой мир героем (ведь он увидел внешний мир), расскажет о том, как он страшен (никто теперь не захочет повторить его поступок), станет начальником, изобретет новые законы, ещё страшнее прежних, и все будут ему благодарны. Свой побег он превратит в победу. И начинаешь задаваться вопросом: «А был ли Мальчик?».