Проблема фатализма по роману Герой нашего времени (Лермонтов М. Ю.)

Тема фатализма занимает в романе «ГНВ» особое, значимое положение хотя бы потому, что так названа целая глава — загадочная, финальная, решающая глава.

Фатализм — вера в предопределённость, убеждённость в неизбежности событий, которые уже заготовлены наперёд, происходят как должное, и их никому не под силу изменить. Это означает, что каждое совершённое действие уже заранее спланировано независимо от деятеля. Отсюда, очевидно возникаем множество вопросов, попытка ответить на которые была сделана М. Ю. Лермонтовым в упомянутом выше романе.

Свободен ли человек в своих поступках? Может ли он сам вершить свою судьбу? Имеет ли право изменять ход своей и чужой жизни?

Может показаться, что разговор об этом явлении Лермонтов заводит лишь в последней главе, однако, если задуматься, всё произведение буквально пронизано идеей фатализма.

Кажется, что события вроде встречи с Бэлой и её смерти абсолютно случайны, но так ли это на самом деле?.. Возможно, это одна из основных идей романа, присутствующая в каждой части. Мы особенно выделяем «Фаталист» по той причине, что именно в этой главе тема человеческой свободы и его судьбы выражена наиболее ярко.

Именно эти «случайные» события на протяжении всего романа формировали характер и внутренний мир Печорина, что, в принципе, уже подтверждает теорию фатализма — не произошло бы одно, другое, третье, главный герой ни за что не стал бы тем, кем он является на конец повествования. Это ситуация не конкретного персонажа, а самой сущности человека – характер, внутренний мир не может взяться из пустоты, он возникает под влиянием самых разных жизненных ситуаций. В своём небезызвестном монологе Печорин говорит: «Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли». Разве могли выше упомянутые черты взяться из ниоткуда? Ни в коем случае. Каждой из них определённо соответствует какое-либо событие, произошедшее в жизни главного героя. Событие не обязательно великое, но значимое для него самого, для его души; такое событие, которое смогло затронуть душевные струны и нанести на них посмертный отпечаток.

В главе «Фаталист» прямым текстом сказано о том, что Печорин думает о фатализме: «Предлагаю пари!…Утверждаю, что нет предопределения». В этом и заключалась суть спора Печорина с Вуличем — есть ли предопределение или это лишь сказка? Вулич — человек Востока, поэтому он твёрдо верит в неподвластную человеку силу судьбы. Печорин же, как мы видим, является сторонником практического мышления. Всё подвергая сомнениям, он не поверил и Вуличу по причине недостатка нужных ему доказательств.

Выделим, возможно, три самые значимые фрагменты романа, подтверждающие существование предопределения, судьбы и рока.

Осечка Вулича — очень напряжённый, тяжёлый момент, поэтому совсем не сложно придать ему должное значение. Он не может пролететь мимо ушей или спрятаться меж строк. Можно ли назвать то, что пистолет оказался не заряжен, простой и примитивной удачей? Это отличный пример, таки подтверждающий существование высшей воли, определяющей назначение и судьбу человека.

Вторая ситуация, частично произошедшая уже в момент свершения первой — обронённая Печориным роковая фраза: «Вы нынче умрёте!». Он прочитал «печать смерти на бледном лице его», «странный отпечаток неизбежной судьбы». Это не было вещим сном, не было продиктовано свыше, не являлось игрой в угадайку или обронённой невзначай фразой — это было его чувство, его ощущение, которое никто не мог бы ему внушить. «Предсказание» сбылось, подтверждая одновременно и материальность мысли, и актуальность фатализма.

Следующий фрагмент напрямую связан с предыдущим – Печорин во время вытравливания из хаты пьяного казака, убийцы Вулича, решает испытать судьбу. Введём минуту рассуждения: на что полагался Печорин, принимая такое решение? Во что он уверовал? На чьи плечи возложил решение о человеческой жизни? На что, если не на волю судьбы, надеялся он, делая этот ответственный шаг, который мог стоить ему жизни. Вероятно, последний факт его мало заботит. Он говорит: «Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь!» Несомненно, Печорин бесстрашен, решителен и смел. Но не противоречит ли он сам себе, заявляя, что предопределения нет, отдаваясь неизвестной воле?

Скажем пару слов о небольшом фрагменте, который чистейшим образом подтверждает все вышесказанное мысли и наблюдения. Печорин рассказывает о произошедшем Максиму Максимычу, на что получает ответ: «Это штука довольно мудрёная! Впрочем, эти азиатские курки чаще осекаются, если дурно смазаны... Чёрт же его дёрнул ночью с пьяным разговаривать! Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано». Двухсторонняя форма проблемы фатализма на лицо. С одной стороны, человеку не просто так даны мышление и разум, ответственность за поступки, а с другой — можно ли всё сбрасывать на слепую удачу или пустую случайность? Не сильно задумываясь, человек сам подтверждает, что есть в нашем мире что-то такое, что нам неподвластно. «Чёрт побрал», «на роду написано», «судьба такая» — подобное мы слышим чуть ли не каждый день, именно эти фразы могут подтвердить, что люди на подсознательном уровне чувствовали это влияние незримых сил на ход человеческой жизни.

Приблизимся, наконец, к итогу. Несмотря на то, что явление фатализма достаточно обосновано, всё же в головах многих, в том числе Печорина, остаётся что-то вольное и неподдающиеся внешнему воздействию. Пройдя сложный путь, он так и не смог подтвердить или опровергнуть начертанную судьбу; и скорее не потому, что недостаточно глубоко осознал произошедшее или наоборот чересчур упрям, а потому, что такого точного ответа просто не существует. Это значит, что, как и во многом, лучшей позицией в поставленном вопросе остаётся «золотая середина», которую легко описать русской пословицей: «на Бога надейся, а сам не плошай». Человек не должен ни возомнить себя творцом судеб, ни поплыть покорно по течению. Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал то, что человеку следует быть сильным, непокорным обстоятельствам. Деятелен и смел, он не должен сидеть без дела в ожидании, пока всё необходимое произойдет с ним само. Лермонтов призывал своих современников к действию во имя утверждения свободы личности, к благоразумному жертвованию собой ради счастья других.