Психологизм и «диалектика души» в романе-эпопее «Война и мир» (Толстой Лев Н.)

Читая Толстого, мы сталкиваемся с вершинными достижениями не только русского, но и мирового психологического романа. Общую направленность психологизма, специфику изображения им внутреннего мира человека точно определил Чернышевский, назвав метод Толстого «диалектикой души». Под словом «диалектика» при этом понимается движение, изображение внутреннего мира героя в его динамике. Толстой показывает не столько конкретные статичные чувства, сколько «игру» разных человеческих чувств: как одно представление сменяется другим, переходит в противоположное, как несколько чувств и представлений сосуществуют в душе одновременно. Искусство Толстого-психолога это также искусство мотивации, писатель показывает, как определенные, вполне стандартные поступки могут быть внутренне мотивированы совершенно неожиданно, и наоборот: странные, нелепые действия или же внешне героическое поведение могут быть мотивированы пошлыми, низкими или банальными побуждениями.

На этом пути Толстой совершает психологические открытия, способные и сейчас удивить читателя. Человек, идущий в бой, где его, может быть, сейчас убьют, способен думать только о внешнем впечатлении, которое он производит на других людей, однако у Толстого нет здесь оценки героя: нельзя считать этого ротного командира недалеким или тупым человеком. Также необычно то чувство, которое Николай Ростов испытал во время охоты. Здесь показан парадокс человеческой психики, способность быть счастливым в простые минуты и от простых, незначительных удач.

Поражает, что тяжело раненный человек может думать о высоком небе и пересматривать свою жизнь. Удивительно, что Наполеон на поле битвы, усеянном окровавленными трупами, озабочен исключительно своим внешним видом. Таких сцен, эпизодов, открывающих новые, неожиданные стороны человеческой натуры, в «Войне и мире» огромное количество, и поражает колоссальная изобретательность писателя и его «щедрость» на такие открытия. Мир человеческой души предстает как невероятно разнообразный и сложный и лишь где-то на горизонте поддающийся осмыслению и объяснению.

Среди способов психологического анализа у Толстого преобладает прямой психологизм. Чрезвычайно эффективным средством прямого психологизма становится внутренний монолог, в «Войне и мире» разработана целая сложная и разнообразная его техника. Можно говорить даже о нескольких типах внутренних монологов в романе. Внутренний монолог — чрезвычайно условная форма изображения внутренних, душевных процессов, вряд ли на самом деле имеющих форму связной речи. У Толстого есть монологи очень условные, связные и логичные, как, например, монолог Пьера Безухова на почтовой станции перед встречей с масоном Баздеевым.

Есть монологи более прерывистые, подобные размышлениям Андрея Болконского в то время, как он тащит за собой знамя на Аустерлицком поле. Есть, наконец, монологи, уже в максимальной степени имитирующие несвязность, непоследовательность душевных процессов, подобные описанию мыслей засыпающего Николая Ростова или мыслей Пьера Безухова после дуэли. Толстой никогда не выходит за пределы искусства, не стремится сделать вид, что эта запись абсолютно точная, абсолютно адекватно передающая душевную жизнь человека. Он не нарушает границ словесного искусства, в данном случае достаточно узких. «Внутренний монолог» это инструмент для анализа психологии героя, как всякий инструмент, дающий возможность исследования, но не равный объекту исследования. Внешний мир в романе «Война и мир» соединен с миром человеческой души сложными связями. Здесь Толстой достигает наивысшей степени жизнеподобия. Мир внешний никогда не является у писателя отражением человеческой души, как это часто бывало в романтической литературе, и не обусловливает состояние человеческой души. Вспомним один из самых известных эпизодов романа, эпизод, в котором зрелище зазеленевшего дуба вызывает подъем душевных сил в князе Андрее Болконском. Что в этой ситуации чем обусловлено? Дуб зазеленел потому, что у Болконского в душе «воскресли» чувства, или чувства воскресли оттого, что дуб стал зеленым? Легко понять, что и тот и другой живут своей отдельной жизнью: дуб зазеленел потому, что началась весна, а Андрей Болконский ощутил, что жизнь ещё не кончена потому, что в его собственной душе такие чувства уже давно готовились, созревали. Происходит как бы встреча этих двух явлений. Вид зеленого дуба служит только катализатором внутренних процессов, происходящих в душе Андрея Болконского, провоцирует, но не обусловливает их. Так, по сути, и происходит обычно в жизни. У Толстого мир говорит с человеком, содержит в себе сигналы, знаки, но человек должен быть готов к тому, чтобы их увидеть. Мир может и молчать. Андрей Болконский, конечно же, много раз видел небо над головой, но только в определенный момент своей жизни он способен увидеть в нем знак своего предназначения, извлечь из его спокойствия урок мудрости. Человек, захваченный определенным чувством, отбирает непроизвольно из внешнего мира только то, что как-то отражает его состояние, он сам «принуждает» мир говорить с собой, подтверждать свои мысли (ведь и в весеннем лесу можно было бы увидеть иное то, что наводило бы на пессимистические мысли о бессмысленности дальнейших попыток начать жизнь: коряги, пни, сломанные деревья, например. Выбирает же герой для созерцания и размышления именно этот зеленеющий дуб).

И в самих героях романа отношения между внутренним и внешним складываются сложно. Связь между внешностью героя и его внутренним миром у Толстого часто обратная: чем красивее, эффектнее внешность, тем ничтожнее, пошлее, глупее может быть скрывающийся за ней внутренний мир. И наоборот, непривлекательная внешность может скрывать развитую духовность, человеческое обаяние, красоту души. Достаточно сопоставить Элен и княжну Марью, чтобы в этом убедиться. Внешняя эффектность поступка часто прикрывает ничтожность помыслов, тщеславие и глупость. Внешность героев может наделяться значимыми деталями (голые плечи Элен, «беличья» верхняя губка княгини Лизы, «лучистые» глаза княжны Марьи), но может быть и вполне нейтральной (портрет Андрея Болконского, Николая Ростова или Долохова). Намного важнее для автора внутренний мир, то, что чувствует человек, какими мотивами он руководствуется. По Толстому, для того чтобы увидеть внутренний мир человека до самых глубин, необязательно ставить его в экстремальные ситуации. И в быту, в своей обычной жизни человек может проявиться во всей своей полноте при условии, что он чувствует, мыслит, живёт самостоятельно, а не выполняет роли, навязанной ему обществом.