Согласны ли с мнением: «Смиряясь, несчастный лишь довершает своё несчастье»? (Итоговое сочинение (декабрьское))

Смирение – это одна из базовых христианских добродетелей. Она выражается в полном доверии Божьей воле и принятия любого события в жизни человека. Однако приносит ли оно счастье или только углубляет несчастье?

Вопрос о смирении в христианской церкви не решен до конца. Христос говорил: «если ударят тебя по одной щеке, подставь другую» – что означает непротивление злу. Подобное смирение представляет собой отказ от самостоятельной борьбы за справедливость, за собственное место в жизни, даже за собственную жизнь. Однако приносит ли такое смирение счастье или хотя бы чувство удовлетворения? Бесспорно, многие искренне верующие с теплотой отзываются об ощущении того, что их Бог их любит, заботится о них, помогает им.

Но что делать, если Бог не помогает, если человек не чувствует его любви? Так или иначе, смирение не всегда приносит счастье, некоторые христиане даже отрицают возможность земного счастья как такового. Смирение также не является причиной несчастья, но если вспомнить, что по определению, смирение — это отказ от самостоятельных действий, то получается, что смиренный человек не должен ничего менять сам. Смиряясь с несчастьем, человек отказывается от борьбы с ним, а значит, и от шанса преодолеть его, что только отягощает его груз.

В гоголевской «Шинели» есть хрестоматийный персонаж — Акакий Акакиевич Башмачкин. Он, без сомнения, являет собой пример человека смиренного, «человека, который с четырьмястами жалования умел быть довольным своим жребием». На службе он подвергался систематическим унижениям, его никто в грош не ставил: «В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. <…> Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумажки, не сказав даже «перепишите»» — и каждый день Башмачкин смирялся со всем этим, даже не задумываясь, что может быть иначе. И ведь у Акакия Акакиевича был шанс это изменить, был шанс стать более значимым: «Впрочем, нельзя сказать, чтобы не было к нему никакого внимания. Один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; <…> Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь.» С тех пор оставили его навсегда переписывать» – но Акакий Акакиевич был слишком смиренным чтобы попытаться изменить свое положение. И этим отказом он добровольно закрепил свою ничтожность.

Но то пример человека маленького, незначительного. Жизнь Акакия Акакиевича — это череда несправедливостей, которые невозможно принять обычному человеку, в котором есть хоть частица самоуважения. Вероятно, стоит обратиться к примеру более «большому». Зачастую юные максималисты склонны воспринимать несправедливость этого мира более остро, чем взрослые. Молодые реже идут на компромиссы, они более самоуверенны и горды. Возможно, именно таким людям и нужно немного смирения? Возможно, если бы молодые люди легче воспринимали мелкие недостатки в их жизни, это бы сделало их немного счастливее?

В комедии Грибоедова «Горе от ума» есть второстепенный персонаж Платон Михайлович Горич, многими критиками признанный двойником главного героя. Чацкий, безусловно, относится к тем описанным мною людям, которые не терпят несовершенства мира: «Вы правы: из огня тот выйдет невредим, кто с вами день пробыть успеет, подышит воздухом одним, и в нем рассудок уцелеет. Вон из Москвы!» Но что бы было, если бы он смирился с миром, с фамусовским обществом, женился на Софье, наконец? Ответ есть, Чацкий стал бы Горичем: «Забыт шум лагерный, товарищи и братья? Спокоен и ленив? <…> Брат, женишься, тогда меня вспомянь! От скуки будешь ты свистеть одно и то же. <…> уж точно, стал не тот в короткое ты время; <…> Эх! братец! Славное житье-то было». Смирившись однажды, Чацкому пришлось бы смиряться вновь и вновь, пока все его былые привычки, планы, надежды и идеи не растворились бы в рутине семейной жизни. Смирение не сделало бы его счастливее, но заставило бы перестать быть самим собой, как Горича.

В итоге можно сказать, что смирение с несправедливостью или несчастьем вовсе не помогает его решить: «Промолчи — и Сатана восторжествует» — а, наоборот, только его усугубляет.