Какое место в системе персонажей «Обломова» занимает образ Захара? (ЕГЭ по русскому)

Гончаров вложил черты обломовщины не только в главного персонажа, но и в слугу Захара. Барин и его крепостной выросли в Обломовке, напитались одним и тем же бездеятельным нравом и привыкли к определенному образу жизни.

Автор социально-психологического романа показывает, что тлетворное влияние крепостничества губительно сказывается как на поместном дворянстве, так и на окружающих. Сопоставляя образы разных по статусу людей, романист подводит читателя к мысли, что судьбы Обломова и Захара неразрывно связаны, они попросту не мыслят иной жизни. Илья Ильич испытывает потребность распоряжаться своим слугой как собственностью и не может обходиться без него. В Захаре видится добровольное нравственное рабство.

Он частенько злился на Обломова, ворчал в ответ на капризы и упреки хозяина, но в душе был искренне предан ему, поскольку «уважал внутренне, как проявление барской боли, господского права».

Захар не способен подстраиваться под действительность, у него свой «романтизм». Больше всего он «любил Обломовку, как кошка свой чердак…». Захару комфортно было среди «отжившего величия» спокойного быта деревенской глуши. Он тосковал по ливрее, которая олицетворяла достоинство старой помещичьей усадьбы, не мог представить жизни без барства. По описанию автора, Захар принадлежал к двум эпохам, каждая из которых наложила на него свою печать. От старого времени ему досталась «безграничная преданность к дому Обломовых», а от нового – житейские пороки. Он не прочь выпить, навестить «куму подозрительного свойства», нередко лжет барину, норовит обсчитать на гривенник. Но при этом слуга безгранично предан Илье Ильичу.

Описывая сложность и противоречивость характеров двух последних представителей Обломовки, Гончаров не только сближает их, но нередко и противопоставляет друг другу. Такой прием позволяет глубже раскрыть обломовщину, как явление, показать насколько барин и крепостной безнадежно увязли в апатии, лени, мертвящем покое. Без образа Захара, картина болезни, поразившей русское дворянство середины 19-го столетия, не была бы в полной мере завершенной.