Руслан и Людмила Анализ произведения (Пушкин А. С.)

Прелесть поэмы Пушкина, неувядаемая ее свежесть заключалась в лукавстве, детской веселости рассказа о чудесах, которые мы воспринимаем как увлекательную игру воображения, нисколько не требуя от рассказчика правдоподобия, с наслаждением вникаем в веселую, умную и непритязательную болтовню его. Никакого, конечно, исторического колорита времен Древней Руси нет, да его и не должно было бы быть, иначе нарушился бы весь строй поэмы.

Людмила отнюдь не похожа на княжну времен Владимира, это скорее барышня пушкинской поры, ну а если обращаться к мировым литературным образам, то это Розина из «Севильского цирюльника» Бомарше — Россини.

Перед нами сказочный юг с роскошной растительностью, фонтанами, солнцем, с пением птиц.

В саду. Пленительный предел:

Прекраснее садов Армиды

И тех, которыми владел

Царь Соломон иль князь Тавриды

Читатель, конечно, должен знать, кто такая Армида, ведь он читал поэму итальянца Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим» и запомнил волшебницу Армиду, ее роскошные сады, где христианский рыцарь Ринальдо заснул и, разбуженный волшебницей, влюбился в нее. Пушкин играет этими литературными реминисценциями, обращаясь к людям своего круга, образованными начитанным. Его поэма пестрит именами персонажей мировой литературы, мировой культуры. И вместе с тем никакой учености, книжного педантизма.

Пушкин не может остановиться, он любуется миром: как прекрасен этот мир! И герои его поэмы будут счастливы, мы это знаем, ну а пока поэт нам предлагает понаблюдать за их сказочной судьбой, перипетиями событий. Вот юная княжна одна в саду; похищенная бородатым Черномором, что поделывает она?

В волнах решилась утонуть.

Ну-ну, прелестная княжна, неужели бросишься в воду, неужели решишься? Улыбается Пушкин, улыбаемся мы, предвидя отнюдь не трагическую развязку.

Пушкин с шаловливой витиеватостью объясняет читателю, почему он обвенчанную с Русланом Людмилу называет еще княжной и девой, когда надо было бы уже назвать ее княгиней и женщиной. Эротические намеки: мы помним, что Людмила была вырвана их рук Руслана, едва он коснулся ее, так и не став ее супругом. Пушкин смеясь (да-да, смеясь) рисует и комментирует трагикомическую сцену, когда, казалось, долгожданное счастье наступило, когда... вот-вот мгновенье, и он насладится своим счастьем.

Современные критики обвиняли поэта в книжности. Да, Пушкин внес в свое произведение дух европейской образованности, он читал и Ариосто с его поэмой «Неистовый Роланд», он читал и «Орлеанскую девственницу» Вольтера, которая как бы благословляла его на вольный стиль повествования, позволяла отбросить литературный педантизм.

Политическая тенденциозность подчас ослепляет критиков. Нельзя не удивляться тому, что наш великий критик Белинский, эстетически очень чуткий, мог с известным пренебрежением писать:

«Руслана и Людмилу» можно только перелистывать от нечего делать, но уж нельзя читать как что-нибудь дельное».

Простой читатель конечно полностью читал и перечитывал поэму. Он не был искушен в литературных баталиях и, следовательно, не омрачен предубеждениями, теориями, концепциями, но критики, отягченные этим грузом, впадали часто в странную слепоту.

Это, видимо, всегда было, есть и будет. Чопорные критики приходили в ужас от "вольностей" поэмы. Поэт Дмитриев, известный в свое время и ныне начисто забытый, недоброжелательно и завистливо порицал ее, полагая, что "добрая мать" не позволит своей дочери читать ее.

Источник: Артамонов С.Д. Сорок веков мировой литературы. В 4 кн. Кн. 4. Литература нового времени. – М.: Просвещение, 1997