Анализ образа Чацкого по комедии Горе от Ума (Грибоедов А. С.)

Пылкий, благородный, добрый... но умный ли герой комедии Грибоедова? В последнем качестве Пушкин ему отказывает. Почему? Ведь признает же Пушкин, что Чацкий говорит «очень умно»? Умно! «Но кому он говорит? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно».

Значит, Чацкий не сам по себе, он рупор мыслей автора, автора мы видим и слышим в пьесе. Потому правомочен вопрос Пушкина: «...в комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? Ответ: Грибоедов».

Конечно, Грибоедов не стал бы говорить с Фамусовыми, скалозубами и молчалиными так, как говорит с ними в его комедии Чацкий. Но то в жизни, на сцене же — совсем другое. Правда жизни и правда искусства — не одно и то же.

Здесь мир условностей, и все столкновения молодого героя с выразительными персонажами пьесы — повод для сатирических инвектив автора. Главное в них, в этих горячих, красноречивых выпадах против царящих нравов. Чацкий восстал против «образа жизни». В этом весь смысл его поведения.

Однако почему Пушкин заговорил прежде всего об уме Чацкого? Потому, что пьеса-то называется «Горе от ума». Будь Чацкий поглупей, никаких трагедий, видимо, с ним не произошло бы. Но в уме ли все дело? К тому же кто в ней глуп? Фамусов? Нисколько. Он умен и даже очень. Он знает, к примеру, что говорить со Скалозубом столь откровенно, как это делает Чацкий, нельзя. Не поймет, бог знает что подумает. Он наделен житейской мудростью, способной в его дни и в его мире обеспечить жизненные блага.

Глупа ли Хлестова? Нисколько. Она прекрасно понимает подлую душу Подгорецкого, видит всю его подноготную, да и фигура Молчалина ей вряд ли непонятна. Она принимает лесть Молчалина благосклонно, но и с известным презрением. Он для нее так же ничтожен, как и уродливая арапка. Хлестова умна и со строгой волей. Скалозуб ей сразу ясен со всей его фанфаронской трескотней. Умна хорошим, природным умом служанка Лиза, умна и проницательна. Совсем не глуп Молчалин. Он подл, скорее жалок, низок. Он помнит, знает свое место в том самом обществе, к которому по рождению принадлежит Чацкий («в чинах мы небольших»), а это очень важно в той обстановке, в которой он жил, и не позволяет себе ни на минуту забыться.

Молчалина мы увидим на русской сцене через несколько десятков лет, столь же услужливого, столь же подлого, но наделенного саркастическим умом Чацкого. Драматург Александр Островский слил эти два образа воедино в комедии «На всякого мудреца довольно простоты». Это небезызвестный Глумов.

Словом, дело не в уме Чацкого, не от него он страдает, не в нем его горе. Все эти жалкие персонажи, что окружают в комедии главного героя, ценят его ум. Не ум, а нравственные принципы глухой стеной отделяют от Чацкого мир Фамусова, те его качества, на которые указал Пушкин: он «пылкий, благородный, добрый малый». Послушав лакейские рассуждения Молчалина, Чацкий потрясен, как может Софья не видеть нравственного уродства этого человека.

Не будем обвинять Софью. Ослепленная любовью, которая преображает все, она видит в любимом человеке только скромность, только добрую душу, застенчивую и отзывчивую, в Чацком же после долгой разлуки отметила высокомерную гордость и злобу, недоброжелательность к людям вообще.

Итак, что же такое Чацкий, русский молодой человек первой четверти XIX в. Чтобы понять его, понять самого автора и вообще весь сложный клубок конфликтов театрального представления, необходимо оглянуться назад, на историческую действительность той поры и предшествующей ей эпохи, и не только России, но всего тогдашнего мира.

Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим.

Пожалуй, лучшую критическую статью о комедии Грибоедова написал в 70-х гг. прошлого столетия писатель И. А. Гончаров («Мильон терзаний»). Он увидел в Чацком провозвестника нового века, отважного борца с отжившим и отживающим, обличителя пороков ушедшего, «прошедшего житья подлейшие черты», но еще цепляющегося за жизнь старого века.

А. Островский в Глумове соединил черты Молчалина и Чацкого — лакейство, приспособленчество первого и наблюдательный, острый и беспощадный в оценках ум второго. Однако у грибоедовского героя было одно бесценное качество, которого не было ни у Молчалина, ни у его смелого и безгранично циничного последователя Глумова, — честность, глубокая порядочность и широта зрения, позволяющая ему отвлекаться от собственных бед и болеть душой за общие, народные, человеческие дела.

Конфликт между Чацким и Фамусовым (будем считать их главными антагонистами) состоит вовсе не в споре ума и глупости, а в коренном различии их политических, социальных и нравственных позиций. Те, кто знакомы с французской литературой XVII столетия, вспомнят, глядя на Чацкого, пьесу Мольера «Мизантроп» и ее героя, смешного и несчастного Альцеста, вздумавшего переделать мир и человека. Сходство большое. Чацкий недоволен всем и вся и так же, как и мольеровский герой, хочет бежать от людей. Мольер осмеял пороки века, но без ожесточения и запальчивости, сославшись на вековечные слабости человеческой натуры.

Альцест не принял философию примирения с несовершенством мира. Не принял эту философию и Чацкий — Мольер никак не хотел ссориться со своим веком, и мы видим в его пьесе определенную симпатию к незлобивому снисходительному Филинту. Свою симпатию к нему он зашифровал в самом имени его: филинт— греч. любящий. Он полон симпатии и к Альцесту (ведь он честен, благороден, но слишком нетерпим к недостаткам людей, и с этим не согласен драматург). В те времена драматурги давали своим сценическим персонажам имена с подтекстом, и имя мизантропа Альцест можно перевести с греческого как «язвительный», «желчный».

Не обошел эту традицию и Грибоедов и дал своему герою имя Чацкий (чад, чадящий). Есть ли в наименовании частичка осуждения, трудно сказать. Скорее, нет.

Источник: Артамонов С.Д. Сорок веков мировой литературы. В 4 кн. Кн. 4. Литература нового времени. – М.: Просвещение, 1997