Роман «Война и мир». Естественность и искусственность поведения герое романа. Что влияет на поступки Пьера Безухова и Андрея Болконского? (Толстой Лев Н.)

Толстой в своем романе-эпопее "Война и мир"уделил огромное внимание теме войны. Но не только война изображена с такой объемной полнотой. Также многогранно изображена и тема любви. Толстой не мыслит любовь как чувственное выражение, как проявление эмоций. Для него Любовь - это прежде всего служение, это прежде всего необходимость быть полезным другим. И в этом настоящая любовь по мысли великого гения.

Как же в этом многообразии героев и тем найти какую-то опору, какой-то общий знаменатель, так чтобы всё это великое создание Толстого не распалась у нас на отдельные фрагменты, пусть и потрясающе полно и объемно выписанные. Давайте попробуем разделить персонажей романа «Война и мир» на философствующих и не философствующих. Проще говоря, на тех, кто задумывается о том, что он делает и кто он есть, и на тех, кто живет импульсивно.

Образцом человека, не размышляющего о причинах своих действий, представляется у Толстого Платон Каратаев. Это человек, с которым встретился Пьер Безухов в плену. Это образец натурального неискусственного поведения. Человек, как будто бы наивный, как ребёнок, и. вместе с тем, не покинувший первоначального природного единства. Все основные персонажи Толстого регулярно рассуждают сами о себе. Пьер Безухов и Андрей Болконский - два друга, два героя - стоят в центре великого здания романа-эпопеи Толстого. Однако давайте зададим два вопроса: «Близки или далеки они к самому Толстому, к его способу поведения и воззрения на мир?» и второй вопрос : «А близки или далеки они по отношению к идеалу Толстого?».

На первый вопрос, конечно, мы ответим положительно. Пьер и Андрей - это два случая альтер-эго. Толстой и сам так жил. Он непрерывно старался обосновать свои поступки, понять причины того, как и почему он действует в жизни. И в простых ситуациях и в более сложных. Толстой близок этим двум замечательным людям. Однако, и это очень важно понять, Пьер и Андрей безгранично отдаленны от натуральной естественности. Это герои, которые абсолютно каждое свое действие сопровождают осмыслением. Тут можно вспомнить фрагмент, из трилогии Толстого «Детство. Отрочество. Юность». Там речь шла о том, что Николенька Иртеньев рассуждает о своей склонности к абстрактным размышлениям. «О чём я сейчас думаю?» - спрашивает он себя. «Я думаю о том, что я думаю. Сейчас о чём я думаю? А сейчас я думаю о том, что я думаю о том, что я думаю». И мы понимаем, что раздумье о том, что я сейчас делаю, лишает мой поступок непосредственности. Не так ли? Человек, который задумывается о себе подобен романтическому герою, подобен Печорину, который полюбив женщину тут же задумывается «И что?», «А зачем?». Непосредственность здесь абсолютно утрачена. И Пьер, и Андрей идут по жизни таким образом, что их судьбы представляет собой как бы синусоиду: у каждого из этих героев есть моменты активности, есть моменты, скажем так, наполеонизма. Потому что наполеонизм - романтический миф о Преображении Европы- это есть предел убеждения человека в том, что он активен и должен действовать. Другой пик графиков - это принятие силы мира, это уверенность, что любая деятельность не имеет значения перед ликом стихии. Мы легко поймём, что для Андрея первый ряд случаев - это его попытка начать реформы вместе со Сперанским, это его рывок повести с собой в бой войска. А другие случаи, противоположные случаи смирения - это тоже ранение на Аустерлицком поле, в минуты когда внезапно выясняется что небо больше,00 чем все стремления, это его знаменитая сцена, когда он проезжает мимо дуба и видит, что тот расцвел, а следовательно и его жизнь не кончена и так далее. Та же ситуация у Пьера. Те же бесконечные колебания между, например, желанием убить Наполеона или участвовать в Бородинской битве и подносить снаряды и убеждением в том, что в жизни нужно относиться иначе, спокойно и нужно сопрягать противоположности, а не пытаться выбрать одну или другую. В плену, в особенности, это ощущение нарастает.