Мечтательность и деятельность в понимании И. А. Гончарова (Гончаров И. А.)

О сущности Ильи Ильича Обломова будут спорить еще не одно поколение, как и профессиональные критики, так и реципиенты. Кто он таков? Несчастный человек, не сумевший в должной мере распорядиться своими талантами и жизнью, придав ее унылому растительному существованию, или же редкий счастливец, решивший отказаться от навязанных светских условностей ради того, чтобы вольно управлять отведенным ему временем. Одним словом, является ли жизнь и угасание Обломова вполне допустимым, возможным и законным вариантом бытия?

Личное понимание мечтательности и деятельности И. А. Гончарова заключается в трагичности судьбы его главного героя. Нам не представляется возможности усомниться в достоверности изображаемой картины жизни Обломова: писатель остается беспристрастным.

И в этой констатации факта той самой жизни заключается собственное мнение автора относительно своего героя. Но Гончаров не был бы Гончаровым, если бы не ввел в сюжетную линию Ольгу Ильинскую. Безусловно, образ Обломова не определяется любовью. Но в неудавшейся попытке воскрешения, возвращения к природной сущности любого человека (а Илья Ильич, в первую очередь, – человек) и заключается фатальность трагедии.

В романе нет места представлениям о безобидности мечтательности. Грезы и «душевный сон» Обломова помогают ему избежать контактирования с реальной действительностью, тем самым оказывая спасительное действие. Однако они бесплодны и бесполезны и лишь усугубляют несостоятельность и беспомощность героя. В неком роде мир грез для Обломова представляет собой стерильную среду, в то время как реальная жизнь – среду неблагоприятную. Но, как и любая чрезмерно стерильная среда, мечтательность становится угрозой для человека с отсутствующим иммунитетом: Обломов не способен противостоять жизненным реалиям.

Мечтательность кормится энергией и временем, лишая человека его созидательной функции. Вскоре срабатывает защитный механизм, и невозможность действовать превращается в нежелание действовать, иначе говоря, апатию.

Таким образом, отношение И. А. Гончарова к проблематике соотношения мечтательности и деятельности человека очевидно: возведенная в наивысшую степень мечтательность губительна. Но не столь же разрушительна крайность всякого явления?

Писатель не единожды подчеркивает ограниченность восприятия наиболее деятельного героя романа – Штольца. Так, деятельная составляющая его личности предопределила его отношение к Агафье Пшеницыной и не позволила ему увидеть в ней человека по природе заботящегося и любящего так же неустанно, как Штольц работает и развивается. И в самом Обломове, друг детства, видел «золотое сердце», но не примечал его проявлений, считая, что «обломовщина» подавила их всех.

На мой взгляд, Гончаров подводит своего читателя к простой истине – совершенного человека не существует, как не существует и золотой середины между мечтательностью и деятельностью. Доказательством этому служит судьба Ольги Ильинской. Несмотря на то, что в ней сочетались обе рассматриваемые черты, она также пережила эмоциональный кризис, лишившись, если и не чувственной стороны, как Штольц, или созидательной как Обломов, то определенно неотъемлемой составляющей своей сущности – возможности полостью отдаться любви и счастью.