В какой эпохе я хотел бы жить? (Школьные сочинения)

Смотреть на прошедшие эпохи мы можем только с точки зрения своей. Желать в них оказаться мы можем только из неудовлетворения настоящим. Зачем нам вообще задаваться этим вопросом?

Всю свою сознательную жизнь, теперь мне так кажется, я ненавидел свою эпоху, чувствовал себя в ней неуместным. Как и многие другие думающие представители своего поколения, я обращался к родной и мировой культуре, и не из отвлеченного интереса или голой «жажды познания», но из живой потребности наворовать себе из других эпох воздух, ведь моему времени так очевидно не хватает кислорода. Я имею в виду подлинность, искренность, осмысленность своего существования, странную потребность «чего-то другого». Накопившийся в обществе за столетия нигилизм окончательно расщепил всякие основы в человеке, все классы смешал, культурные - истёр в пыль, физически или отрицательным отбором, остаток - растворил в общей массе, и теперь, если вы имеете потребность быть немного «над» своим временем, идти немного не в шаг, сомневаться, то вас не только не поймут, но и посмотрят как на психически больного.

Представьте, что вы в метро идёте в тесной толпе, которая спешит к поезду.

Попробуйте в этой ситуации резко остановиться, замедлить шаг - если вас не собьют с ног и не растопчут, то унесутся вперёд, оставив в одиночестве на опустевшей станции. Чем больше человек читает серьезную литературу и думает над прочитанным, чем больше он углубляется в корни своей культуры, тем медленней он идёт относительно общего движения, тем стремительней изменяется его язык. Между ним и его современниками, со временем, образуется пропасть куда большая, чем между разными народами. Люди сейчас говорят фразами, а чаще - словами, у них нет времени выслушивать длинные рассуждения и законченные мысли, как нет нервных и духовных сил всё это в себе потом пережевывать. А, как известно, разность между людьми взаимопонимания и взаимоуважения не прибавляет.

Так и происходит становление современного интеллигента, в среде, где у него есть все возможности делать, что он захочет, читать и смотреть, что он захочет, одновременно с развитием усиливая его изоляцию, лишая энергии, времени и концентрации самой суматохой нынешней жизни. И где найти убежище, отдушину? Подходишь к книжной полке, и твоя душа, после нервной суеты пробежавшего дня, разгорается. Вот «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря. Раньше было иначе, как позабытые детские впечатления, как нас раньше радовали куда более простые вещи, идеи, так и в древних книгах - словами о чести, доблести, героической смерти, которые сейчас произносят только с усмешкой, люди могли объяснить свой смысл жизни.

Или Средневековье. Холодные, полные сквозняков замки или деревни, потонувшие в грязной земле. Сколько романтических сказаний вы породили, и насколько в вас, кажется, больше настоящего, чем всё, что мы можем сказать и придумать сегодня.

Или вот Гёте с портрета смотрит на меня недоверчивым взглядом. Как хочется душой вернуться в те времена, когда искусство было способом понимания жизни и важнейшим

её костылем, когда со страниц книг своё существование наполняли, а не без конца баловались провокациями и пустыми «новыми» формами, как это делается сейчас!

А вот Иван Алексеевич Бунин, в глазах его застыло горе; Антон Павлович Чехов со своим ироническим и добрым прищуром; глубокие глаза Блока... Эти люди смотрят на нас из другой России, эпохи, которой уже никогда не будет, времени, что существует ещё в призраках Петербурга, в его фасадах, за которыми могут расположить фастфудное заведение или, в худшем случае, даже эротический бутик. Сейчас всё какое-то нестройное, безликое, бесхарактерное. Стоят огромные уродливые дети советской стройки, во дворах этих домов многие из нас выросли, а рядом — стеклянно-металлические кубики, от которых на душе чувство какое-то пустое и стерильное, рядом - историческое здание, а под всем этим по тротуару несётся нервный прохожий. И в самом деле, Вишневый сад давно вырублен и похоронен под слоем бетона металла и стекла.

Ну, да что сентиментальничать! Особенно в пору буйной юности. Открываешь мировую историю и стоишь над книгой заворожённый. Читая об истории великих революций и мировых войн, кажется, что всё значительное и большое в нашем мире уже произошло, что осталось только мелкое и суетное. Масштабы личности... так и фантазируется, что мы живем на огромных костях - лениных, наполеонов, гитлеров, что мы дышим уже спертым воздухом, которые они когда-то выдохнули из себя. Остатками той энергии, что выплескивалась эпохой великих потрясений. А ещё суммой неразрешенных вопросов, накопившихся проблем, обостряющихся от десятилетия к десятилетию цивилизационных болезней.

Такими думами я шатался в себе от эпохи к эпохе, жадно впитывая в себя всё подряд, покуда взросление не постучало в мои двери. «Эй, ты! — говорило оно мне. — Пора просыпаться. Жизнь дышит только в настоящем моменте!»

И как ни крутись, ни вертись, и ни дыши высокими материями - а поскучнеть, посереть немного пришлось, исходя из жестокого закона приспособления. Пришлось и к своей эпохе повернуться лицом.

Моя эпоха... А что моя эпоха? Своя рубаха ближе к телу, язвы нашего времени мне болезненней, чем куда более острые проблемы и катастрофы, но отвлечённо вычитанные. Прошедшее, вообще, так и хочется романтизировать, идеализировать. Так и в сталинском ГУЛАГе Иван Денисовичу, кажется, было даже просторней, чем нам со всей нашей свободой и интернетом, потому что в нем было что-то настоящее. Во всяком случае, поколение Солженицына и Шаламова не знало, каково это, когда у тебя есть все необходимые блага жизни, есть друзья и даже девушка, а в тебе живёт удушающая тоска от какой-то неведомой пустоты всего этого. Многие мои приятели ни с того, ни с сего срывались, переезжали в другие города, за тысячу километров, бросая и учебу, и отца, и мать, и друзей, и девушку, если не прикладывались к таблеткам, желая себя отравить. Вслушиваясь в новости о стрельбе в школах, о массовых убийствах, что совершают мои одногодки, догадываюсь, что эта злосчастная пустота способна дорасти и до демонического обличия.

Жизнь от столетия к столетию улучшается, у человека появляются новые возможности. Откуда же тогда такой рост продаж антидепрессантов, эти бесконечные и вездесущие неврологические заболевания? Жизнь от десятилетия к десятилетию становится удобнее, но в душах густеет тьма.

Посмотрите на зарождающееся поколение. Многие из них родились уродами, зачатые в отравленной среде, с бесконечными пороками тех или иных органов, истонченной

нервной системой, которая не выдержит предстоящих ей жизненных испытаний. А испытания, несмотря на весь комфорт современной жизни, предстоят трудные. Это не бомбежки, конечно, и не голод, но - пресыщение. Информационное, особенно, издёргивающее пресыщение...

Отовсюду сыпятся новости, предложения, возможности, интернет сблизил людей на расстоянии, и вместе с этим отгородил их друг от друга непроницаемым стеклом монитора. Тот, кто влюблялся в моих современниц, меня поймёт. Вы идёте с ней по парку, и, как это часто бывает, ваш разговор складывается не сразу. Ты тревожишься, придумывая какую-нибудь дурацкую шутку, чтобы разрядить обстановку, а она достаёт телефон и только пару секунд на него взглядывает. А потом ещё, и ещё, и с каждым разом ты теряешь с ней контакт всё больше, покуда встреча совсем не рассыпается. И это ещё хороший случай! Друзья переписывающиеся с кем-то в социальной сети во время разговора, ударяющие пальцами по экрану телефона поперёк твоих слов, - уже давно не обидно.

Всё нам кажется, что время тратится зазря, что его можно потратить лучше, эффективней, с большим удовольствием, всё мечешься, мечешься по верхам, ни во что не углубляясь, а в итоге остаётся голый нуль, и десятилетия у людей пробегают по щелчку пальца, что они и возраста своего не чувствуют, ибо нажито за это время было мало.

О да, моя эпоха, наверное, худшая из всех! Куда угодно, хоть вперёд, чтобы посмотреть, во что это выльется дальше, хоть назад, когда это ещё не успело доразвиться до этой степени, только не сюда. Переходное время. Позади -страшные катастрофы, впереди - непроглядный туман, окрашенный дурным предчувствием. И всё же ни на какую другую эпоху я бы своё время не променял.

Я родился на стыке тысячелетий, в 1999 году, на периферии, в провинциальном городке, во дворе, вечно грязном, с сухими старыми тополями, что падали на детскую площадку и иногда даже убивали людей, с дворовыми мальчишками, которые развлекались, закидывая голубей кирпичами в кровные пятна.

Цивилизация до нас доходила бросками, лишь когда мне было 12-13 лет, у ребят стали появляться свои компьютеры или телефоны с выходом в интернет, до того же мы все время жили в разбитых дворах, как советские мальчишки, бегали по руинам советской эпохи. Позже я переехал жить в Петербург, бродил в странном положении жука в муравейнике. Я заходил в торговые центры, смотрел на разодетую толпу и холодный магазинный свет