Поэт и поэзия в лирике (Маяковский В. В.)

"Сквозь призму жинра" предисловие

Поэзия Владимира Маяковского живет уже многие десятилетия. Не так далеки годы, когда она шагнет за вековой рубеж, оставив в прошлом ближайшие из воображенных поэтом временные дали. Помните? «Сотую — верю! — встретим годовщину!», «Зайдите через сто лет, тогда поговорим!», «Примут тех, кто сохранится в ста годах»... Сейчас грандиозная мера поэта — век, столетие — не только дерзкая гипербола. Она становится данностью, историей, реальным масштабом восприятия и оценки его творчества.

По привычному словоупотреблению хотелось добавить, что время реализовало и многие предвосхищения поэта, облекло в социальную плоть его мечту о «свободном труде свободно собравшихся людей», но память запротестовала против пассивного оборота: «время», утвердившее социализм на обширных пространствах земного шара, было не безликим.

В нем звучал, громко отдаваясь в сердцах бойцов, тружеников, созидателей, набатный и призывный, тревожный и бодрящий, увлеченный и увлекающий голос поэта.

Время и Маяковский, история и пронизанная пафосом исторического деяния поэзия в истекшие десятилетия тесно взаимодействовали, обогащая друг друга. Слово поэта торопило время, звало в счастливое будущее, манило его предчувствием, душевной жаждой убеждало в его жизненной необходимости, обязательности для человечества. Культурная революция, совершившаяся в ходе становления социалистического общества, безмерно расширила круг читателей поэта.

В одном из стихотворений поэт уподобил себя советскому заводу, вырабатывающему «продукцию повышенного спроса»— человеческое счастье. Можно сказать, что и эта вырывающаяся из поэтического канона метафора подтверждена жизнью, реальным вкладом, который поэзия Маяковского внесла и вносит в духовно-нравственную ориентацию, в мировоззрение и мироощущение советских людей. Живое, неуспокоенное слово поэта продолжает излучать социальный оптимизм и творческую энергию. Оно созвучно духу сегодняшнего времени — времени ускорения социально-экономического прогресса, утверждения «динамизма как образа жизни, нормы бытия»1.

Идейно-эмоциональный заряд поэзии Маяковского огромен. Недавний юбилей, широко отмеченное 90-летие со дня рождения поэта, сразу же разошедшиеся большими тиражами издания произведений и книг о его творчестве наглядно засвидетельствовали, что горячее слово Маяковского нужно новым поколениям, продолжает волновать умы и ваять души людей.

Однако нынешний, выросший в изменившейся социальной атмосфере читатель многим непохож на современников и первых потомков поэта. Он — в массе — более умудрен культурой, более взыскателен и разборчив. И творения Маяковского для него уже не злоба дня, не слово немедленного действия, а вызывающая почтение классика, которую проходят в школе, а потом... Потом — возвращаются или не возвращаются к ней, в зависимости от многих обстоятельств, среди которых не последнюю роль играют мнения, критические оценки, характеристики, даже легенды, окружающие то или иное имя.

Хотелось бы, чтобы о Маяковском не судили понаслышке, почаще возвращались к нему, вчитывались в полные революционного жара и лирической энергии строки, открывали стоящий за ними мир большой поэзии — всегда современной, всегда нужной читателю.

С этой целью написана данная книга. Она примыкает к уже очень внушительному ряду работ о творчестве поэта, многие из которых остаются образцовыми по полноте охвата, по глубине и живости изложения. Однако автор стремился по возможности не повторяться, взглянуть на поэзию Маяковского с новой точки зрения, со стороны ее художественного строя, стилевого богатства и многообразия. Маяковский постоянен в утверждении своих идеалов, но подвижен, изменчив в поисках путей их реализации в действительности, очень многолик, разноязычен в поэтическом выражении жизнестроительного пафоса: громогласен и негромок, неистов и рассудителен, азбучно прост и необычайно изыскан, сложен, трудно доступен без разъяснений и комментариев.

В этом многогласии чаще всего замечали след возрастной и мировоззренческой эволюции, ступени развития Маяковского-художника. Однако такой подход, весьма продуктивный на первых порах, когда осмыслялись главные свойства поэта, в дальнейшем, при более конкретном анализе его творчества, обнаружил свою недостаточность. Большая часть произведений Маяковского в прямолинейном временном ряду попадала в разряд «ранних», «переходных», не вполне зрелых и художественно совершенных. Некоторые «эволюционисты» только с поэмы «Хорошо!» стали признавать в Маяковском большого поэта, только в произведениях последних лет находили стилевую завершенность.

Между тем Маяковский, меняясь во времени, оставался самим собой, своеобразным художником, утверждавшим в искусстве новый взгляд на мир и новую систему поэтической выразительности. Эти постоянные, или, во всяком случае, долговременные, тенденции его творчества и хотелось бы далее обнаружить, осложнив хронологию введением жанровых представлений, анализом процессов возникновения и художественной кристаллизации относительно устойчивых видов его поэзии.

Жанр, таким образом, в этой книге не самодовлеющая величина, не сторонний канон или образец. Это прежде всего внутренняя мера, типичный для Маяковского вид поэтической условности, узнав который можно лучше понять, усвоить, оценить пафос и непреходящее значение, идейно-эстетическую и художественную ценность его наследия. Жанровый взгляд, поочередно приближая к читателю отдельные стороны и. грани поэтического мира поэта, неизбежно дробит, расчленяет этот мир, оставляя порой без внимания какие-то общие, целостные его свойства. Поэтому аналитический обзор завершается главами, в которых использована более масштабная «внешняя» мера. Здесь творчество Маяковского сопоставлено с другими поэтическими мирами — с творчеством Бориса Пастернака, Сергея Есенина, Анны Ахматовой. Эти очерки, конечно, лишь бегло, очень избирательно характеризуют названных мастеров слова, но несомненно дополнят портрет Владимира Маяковского, помогут читателю лучше ощутить размах его начинаний, огромность вклада в художественную культуру человечества, авторитетность его в мире искусства.