|
Вы здесь: Критика24.ру › *Общие критические статьи
История детективов. Чандлер. Хемметт. Сименон. Агата Кристи. Часть 4. (*Общие критические статьи)
И классическом детективе расследователь одерживал верх, оставаясь чистым и перед моралью, и перед уголовным кодексом. Хемметтовский герой вынужден прибегать к крайне сомнительным методам. И дело тут прежде всего в «аморальности» конкретно-социальных обстоятельств. В оптимистически настроенном детективе- былых времен в функции расследователя входила лишь разгадка таинственного преступления, по обнаружении же виновного в дело вступали туповатые, но исполнительные Лестрейды, и читатели не сомневались, что преступившего закон постигнет достойная кара. В «крутом детективе» расследователю снова и снова приходится брать на себя и «карательные» функции, ибо на закон нет надежды — он либо беспомощен, либо откровенно продажен. Но Хемметт не стремится оправдать действия своего персонажа, традиционная солидарность автора и расследователя в данном случае оказывается нарушенной, и автор, отстраняясь от своего героя, подчеркивает опасность такого «произвола во имя добра», что придает хемметтовской прозе дополнительный драматизм. Если Конан Дойл и его последователи исходили из предпосылки, что с миром все в порядке, а отдельные проявления злого начала находятся под надежным контролем со стороны общества и не в состоянии испортить общей благоприятной картины, то для Хемметта и Чандлера с миром определенно «что-то произошло». Если детектив конандойловского канона в основе своей был консервативен, то у Хемметта и Чандлера отчетлив пафос социального критицизма. Испокон века американцам внушали: главное — материальный успех, ибо быть богатым и счастливым, по сути дела, одно и то же. Но большие деньги у Хемметта и Чандлера дурно пахнут. Героям-расследователям их произведений постоянно приходится иметь дело с владельцами ночных клубов, хозяевами игорных притонов. Торговцы алкоголем, сексом, азартом оказываются такими же «деловыми людьми», что и фабриканты кухонной мебели или постельного белья. О кровном родстве между организованной преступностью, бизнесом и политикой идет речь в публиковавшемся у нас романе Хемметта «Стеклянный ключ». В криминальных сюжетах произведений Хемметта и Чандлера Америка узнавала себя. Не потеряли актуальности их произведения и в наши дни. Правда, масштабы заметно изменились, и то, что в те далекие годы выглядело верхом преступной алчности, сейчас кажется пустяками по сравнению с авантюрами многих представителей нынешней деловой и политической элиты США, то и дело попадающих в «герои дня» в связи с очередным скандалом из-за «злоупотреблений», где счет идет на миллионы. И Хемметт и Чандлер не посягали на святую святых детектива — рассказать об истории преступления и дать его разгадку, но в их произведениях (в большей степени это относится к Чандлеру) те элементы, что традиционно считались в детективе «второстепенными», неизменно приобретали содержательность и самостоятельную ценность. Классический детектив строился на фабуле, где все было подчинено раскрытию тайны. Неудивительно, что наиболее значимым компонентом сюжета оказывался финал, где загадка прояснялась и назывался преступник (как правило, наименее подозреваемое лицо). Для прозы Чандлера и Хемметта характерно перераспределение смысловой нагрузки, и далеко не всегда финал выступал наиболее важным в содержательном отношении местом книги. Если в классическом детективе характеры и ситуации отличались условностью, фоном для подвигов Великого Сыщика, а психология» полагалась излишеством, то новый детективный роман, уже не довольствуясь жизнеподобием, стремился к жизненной правде, ибо брал на себя исследовательские, социально-критические функции. У Чандлера вообще происходят вещи, ранее показавшиеся бы просто немыслимыми. «Фон» вступает в противоборство с «фабулой Действие снова и снова тормозится описаниями и диалогами которые вроде бы и не нужны для прояснения загадки, но выявляют человеческую суть персонажей, что, в свою очередь, Объясняет многое относительно того психологического и социального климата, в котором существуют герои. Кстати сказать, во многом благодаря блестящим психологическим и бытовым зарисовкам романы Чандлера значатся в списках обязательного чтения по курсу американской литературы во многих университетах США. Впрочем, популярность этого автора определяется не только его стилистическими находками (которые далеко не Всегда «выживают» при переводе на другие языки), но и фигурой его расследователя Филипа Марло, от лица которого ведется повествование во всех романах Чандлера. Вручая своему персонажу лицензию частного расследователя, автор отправляет его воевать со злом в ситуациях, когда шансы на успех чаще всего ничтожны, но бездействовать, отойти в сторону персонаж не может. Как выразился один из исследователей Чандлера, «Марло можно нанять, но нельзя купить»: многие романы этого писателя построены так, что, работая «по найму», Марло открывает истины, неудобные, а то и небезопасные для его нанимателей, и никакие угрозы, никакие посулы не в силах помешать герою продвигаться к правде. С полицией у него достаточно напряженные отношения. Формальный повод для трений состоит в том, что Марло ведет дела конфиденциального характера, о которых клиенты не желают ставить в известность полицию — отсюда постоянное несовпадение Целей и интересов Марло и официальных блюстителей закона. Но для этого антагонизма есть и более глубокие основания, отражающие нараставшее недоверие американцев к государственным институтам поддержания порядка. У По и Конан Дойла полицейские, олицетворявшие недальновидность массового сознания, действовали в общем-то из лучших побуждений. У Чандлера и Хемметта в полиции работают либо равнодушные и очерствевшие душой «профессионалы», которым нет дела до высоких идеалов и торжества справедливости, либо «деловые люди», пекущиеся о благополучии тех, кто щедро доплачивает им за «охрану интересов», либо, наконец, упивающиеся своей властью насильники и садисты. Таков, например, капитан Грегориус из чандлеровского «Затянувшегося прощания», который «раскрывал преступления слепящей лампой, ногой по почкам, коленом в пах, кулаком в солнечное сплетение» — образ, не мыслимый ни у Конан Дойла, ни у Ван Дайна. В классическом детективе расследователь (частный или государственный) выступал от имени общества в целом против его отдельных недостойных членов. У Хемметта и Чандлера происходит смена акцентов. Преступность выступает хорошо организованной силой, манипулирующей и законом и бизнесом, и одиночкой оказывается уже расследователь, который из агента общества превращается в его критика. Не полагаясь на официальные методы борьбы со злом, он действует по собственному разумению и защищает не общество от отдельных «темных элементов», но отдельных честных людей от общества, от его дурных законов и порочной практики. Успехи «крутого детектива» вовсе не означали «отмену» детектива интеллектуального. Последнему, правда, пришлось несколько пересмотреть свои позиции, наладить более тесные связи с окружающей действительностью. Агата Кристи, в отличие от полемизировавших с ней и ее писательскими принципами Хемметтом и Чандлером, не славилась социально-критическим темпераментом. Тем не менее психологическая безошибочность характеристик придавала лучшим из ее романов прямо-таки социологическую точность, позволяя увидеть за вроде бы «сугубо частными» мотивами преступлений их социальную подоплеку. В начале 30-х годов сложилось еще одно направление внутри детективного жанра — детектив социально-психологический, связанный с именем Жоржа Сименона. Сименон известен у нас давно и хорошо: по числу переводов на русский язык и тиражам он намного опередил своих коллег по детективному цеху. Но, отличаясь редкой даже среди детективистов плодовитостью (всего на его счету более двухсот романов и повестей), Сименон никогда не успокаивался на достигнутом. Он постоянно искал, менял ракурсы, неизменно сохраняя критическое отношение к буржуазным ценностям и идеалам. Сименон писал и собственно детективы, и очерки нравов, посвященные драматическому уделу личности в буржуазном обществе (сам он называл их «трудными романами», ибо они задавали трудные, неудобные вопросы о качестве жизни и жизнеспособности идеалов западного человека). Он обличал и расовую дискриминацию, и американский гангстеризм. Но все же главные удачи Сименона связаны с образом комиссара Мегрэ, героя-расследователя восьмидесяти с лишним его повестей и романов. Как и положено Великому Сыщику, Мегрэ умеет распутать вроде бы совершенно безнадежное дело, но не числом побед и профессиональной сноровкой запоминается этот персонаж. Его отличают умение сострадать униженным и оскорбленным, неиссякаемое человеколюбие, подозрительное отношение к миру богатых, в котором он видит питательную среду преступности. Как и его предшественник отец Браун, Мегрэ мог бы сказать: «Я не рассматриваю человека снаружи. Я пытаюсь проникнуть внутрь». По точному определению Л. Зониной, в историях о Мегрэ «воплощен миф о патриархальной справедливости. Патриархальной во всех смыслах этого слова. Отеческой. Покровительствующей слабым. Уходящей корнями в далекое прошлое. Основанной не на современном законодательстве, а на представлениях о добре и зле, впитанных с молоком матери» '. Многие истории о Мегрэ экранизированы, и наибольший успех выпал на долю тех, где его роль сыграл Жан Габен 2. Таковы вкратце наиболее существенные моменты эволюции детективного жанра — от начала 40-х годов прошлого столетия, когда увидели свет «логические новеллы» По, до 40-х годов XX века, когда этот жанр предстал в многообразии видов и форм. Именно и этом промежутке и были написаны произведения, составившие сборник «Веские доказательства». Разумеется, объем однотомника Налагал свои весьма жесткие требования и ограничениями одни авторы представлены лишь конспективно, а другие только упомянуты в предисловии, но тем не менее сборник включает и разные повествовательные формы (новелла, роман), и разные каноны ( интеллектуальный, «крутой», социально-психологический, детектив и произведения с «детективным элементом»), и, наконец, в нем выступают писатели разных континентов (Европы, Азии, Америки). В 20-е годы нашего столетия среди теоретиков тогда еще весьма юною жанра преобладало убеждение, что детектив — прежде всего игра и, дабы не утратить своей развлекательной специфики, не должен слишком уж приближаться к повседневности с ее многообразными и сложными коллизиями. Дальнейшая история жанра показала несостоятельность такой точки зрения. Именно благодаря интересу к социальной проблематике детектив окреп и возмужал, превратился в гибкую и емкую форму. С другой стороны, игровое начало — безусловно, важнейший признак детектива — отнюдь не противопоказано и высокому искусству. Более того, без этого начала искусство вообще вряд ли могло бы оставаться самим собой, хотя, конечно, соотношение между «игровыми» и «серьезными» элементами — величина переменная, определяемая конкретными особенностями того или иного жанра или вида искусства. Детектив, в силу своей природы неразрывно связанный с напряженнейшими, драматичнейшими моментами человеческого существования (в самом деле, разве не драматично преступление?), таил в себе возможности, к которым внимательно присматривались жанры в высшей степени «серьезные». Недаром и философский и социально-психологический роман XX века очень часто одалживает у него и проблематику, и сюжетные ходы, и героев. Недаром произведения с более или менее отчетливо выраженным детективным началом создавали такие непохожие друг на друга мастера мировой литературы нашего времени, как Г. Грин и Х.-Л. Борхес, Ф. Дюренматт и Кобо Абэ. Включенная в наш сборник новелла классика японской литературы Акутагавы «В чаще» может читаться и как нестандартный — без разгадки — детектив, и как изысканный психологический этюд, и как тонкая философская притча. Детектив прочно связан с повседневностью и, застигая ее в «критические моменты», когда преступление нарушает размеренный ход буден, дает весьма любопытные и поучительные свидетельства о времени. Сто лет эволюции жанра — это своеобразная летопись обычаев, нравов, социальных, этических, правовых норм, это любопытная сравнительная характеристика разных стран и эпох, и в этом смысле, хочется надеяться, сборник «Веские доказательства» позволит совершить такой небезынтересный экскурс. Любопытно также проследить и еще одну закономерность эволюции жанра — возрастающую социальную обусловленность «загадочных преступлений». Если в «Убийствах на улице Морг» виноват не столько сбежавший от хозяина орангутанг, сколько рок, стихия, если у Конан Дойла в основе преступления — дурное в человеке, то у Чандлера, Хемметта, Сименона ответственность прежде всего возлагается на дурное в обществе, и не в обществе вообще, а в совершенно конкретном, буржуазном. Вступая во второе столетие своего существования, западный детектив уверенно осваивал пласты реальности, ранее считавшиеся детективу неподвластными. Вместе с тем жанр сталкивался и с новыми, весьма серьезными проблемами. Так, в условиях нарастающей коммерциализации искусства детективу на Западе отводится вполне определенная функция «добытчика прибылей»: с точки зрения издателей и книгопродавцев, плох тот детектив, который не стремится стать бестселлером. В результате кандидаты в бестселлеры» порой не столько сочиняются, сколько планируется на основе внимательного изучения рыночного спроса. Читателей завлекают самыми разными способами — и обильным добавлением «клубничин» и «изюмин», и эффектным изображением насилия, и цинично-ироничным отношением к «устаревшей» морали. С другой стороны, возросшая социальная активность детектива в сочетании сего общедоступностью была быстро оценена изготовителями идеологических клише и стандартов, увидевших в этой литературной форме удобное средство манипулирования Общественным сознанием, и потому охотно вкладывавших капиталы в изготовление и распространение произведений псевдокрити-Ввских, претендующих на исследование, но в конечном счете фальсифицирующих истинное положение дел в сегодняшнем мире. Современный книжный рынок Запада сильно засорен детективным литширпотребом (нередко с антисоветскими выпадами), но не эти однодневки определяют в конечном счете истинное лицо жанра, Который в лучших своих образцах не утратил верности традициям классиков — По .и Сименона, Честертона и Хемметта. Англичане Дик Френсис и Аллан Болл, канадец Хью Гарнер, Энцо Руссо из Италии, Роберт Ладлэм из США, французский дуэт Буало-Нарсежак, шведский — Шеваль-Валё обращают читателя к актуальным проблемам современности, за напряженными поворотами криминальной фабулы приоткрывают невыдуманный трагизм реальности сегодняшнего Запада. Литературно-детективное следствие продолжается...
КАРЕЛ ЧАПЕК (1890—1938) — чешский драматург и прозаик. Новеллы «Поэт» и «Покушение на убийство» вошли в сборник «Рассказы из одного кармана» (1929). Переводы Т. Аксель и Ю. Молочковского печатаются по изд.: К- Чапек. Рассказы.— М.: Правда, 1982. Ярослав Нерад — имя героя намекает на двух представителей так называемого «поэтизма», литературного направления, во многом близкого сюрреализму, — поэтов Витезлава Незвала (1900—1958) и Ярослава Сейферта (р. 1901). ЖОРЖ СИМЕНОН (Р- 1903) — французский писатель, автор более 200 романов и повестей — как детективного, так и социально-хологического содержания. Повесть «Желтый пес» опубликована в 1931 г. Перевод ЕвГ- Загорянского печатается по изд.: Ж- Си-менон. Желтый пес. Цена головы. Негритянский квартал. Президент.—М.: Изд-во иностр. лит., I960. АГАТА КРИСТИ (1896—1976), английская писательница, автор детективных романов, новелл, пьес. Роман «Восточный экспресс» опубликован в 1934 г. Перевод Л. Беспаловой опубликован в изд.: «95—16». Сб. детективных повестей.— М.: Молодая гвардия, 1965. мистер Харрис — в романе Ч. Диккенса «Мартин Чаззлвит» (1844) одна из героинь Сара Темп для подтверждения своей правоты ссылается на выдуманную ею подругу, некую миссис Харрис. только я всегда думал, ЧТо это дамский портной...— имеется в виду известный тогда модельер Пьер Пуаре. Магда — героиня пьесы Г. Гауптмана «Потонувший колокол» (1896). РЕЙМОНД ЧАНДЛЕР (1888—1959) — американский писатель, автор детективных романов и новелл. Роман «Высокое окно» увидел свет в 1942 г. На русском языке публикуется впервые. Хитклифф — персонаж романа Э. Бронте «Грозовой перевал» (1847). Галахад — один из рыцарей Круглого стола, персонаж легенд из цикла о короле Артуре; известен своим целомудрием. Гиш, Лилиан (род. в 1896) — американская актриса, звезда немого кино. Г.-К. ЧЕСТЕРТОН. «КАК ПИШЕТСЯ ДЕТЕКТИВНЫЙ РАССКАЗ». Эссе опубликовано 17 октября 1925 г. в «Г. К- Ч. уикли». Печатается по изд.: Честертон Г.-К- Писатель в газете.— М.: Прогресс, 1984. ...фантастические видения наркомана — аллюзия на роман Т. Де Квинси «Исповедь опиофага», где подробно описаны галлюцинации курильщика опиума.
Источники:
Обновлено: Опубликовал(а): Юрий Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
Назад