Жизнь и критика Личность Белинского (Белинский В. Г.)

Белинский был разночинец. Он по самому своему происхождению ближе, чем дворянская интеллирелция, стоял к народу. Белинский был настоящим русским человеком. Национальные черты в облике великого критика резко бросились в глаза такому наблюдательному человеку, каким был Тургенев. Он пишет: «Его (Белинского) выговор, манеры, телодвижения живо напоминали его происхождение; вся его повадка была чисто русская, московская».

Не только внешне, но и внутренне, по своей духовной природе, Белинский был истинным сыном своего народа, воплощал его характерные черты.

Белинский — богато одарённая натура.

Он сочетал в своём лице философа и политического публициста, историка и критика, педагога и поэта. Его литературно-критические статьи обнаруживают в нём человека, обладавшего исключительной способностью уже по первым произведениям верно определить талант начинающего писателя и указать своеобразие его творчества. Таковы были, например, высказывания Белинского о Лермонтове, Гоголе, Кольцове, Тургеневе, Некрасове, Гончарове.

Характерной чертой личности и творчества Белинского было его стремление к широким обобщениям, живой интерес к разнообразным вопросам, волновавшим людей его времени. Он никогда не замыкался в рамках чисто литературной критики, т. е. не разбирал только художественную сторону произведения, но всегда обсуждал в своих статьях вопросы общественной и частной жизни, о которых говорил писатель в своём произведении. Белинский проверял литературу жизнью, а о жизни судил с точки зрения тех высоких идеалов, к которым призывала передовая русская литература. Отмечая эту особенность критики Белинского, Герцен писал: «Разбираемая книга служила ему по большей части

материальной точкой отправления, на полдороге он бросал её и впивался в какой-нибудь вопрос. Ему достаточен стих «Родные люди вот какие» в «Онегине», чтобы вызвать к суду семейную жизнь и разобрать до нитки отношения родства».

Критика Белинского стремится не только научить читателя правильно понимать произведение, но и воспитать в нём «гражданина, сына своего общества и своей эпохи».

Белинский горячо любил свою родину, народ: «Я люблю русского человека и верю великой будущности России». Тургенев писал: «Он (Белинский) изнывал за границей от скуки, его так и тянуло назад, в Россию. Уж очень он был русский человек, и вне России замирал, как рыба на воздухе...» «Благо родины, её величие, её слава возбуждали в его сердце глубокие и сильные отзывы».

Белинскому присуще было высокое чувство национальной гордости. Он вёл борьбу против рабского преклонения перед всем иностранным. Он называл предателями, изменниками родины людей, не любивших своё отечество и не ценивших русскую национальную культуру.

Белинский страстно желал видеть русский народ стоящим во главе цивилизованного мира, но не для того, чтобы господствовать, а для того, чтобы служить человечеству. «Завидуем внукам и правнукам нашим, — писал он, — которым суждено увидеть Россию в 1940 году, стоящую во главе образованного мира, дающею законы и науке и искусству и принимающею благоговейную дань уважения от всего просвещённого человечества».

Необходимым условием для этого Белинский считал теснейшую связь с мировой культурой, овладение всем тем человеческим, что есть в культуре каждого народа. Патриотизм Белинского гармонически сочетался с интернационализмом.

Национальные черты проявлялись и в таких качествах, присущих Белинскому, как ясность ума, стойкость характера и принципиальность. «Если дело дойдёт до того, что мне скажут, — писал Белинский, — независимость и самобытность убеждений или голодная смерть, — у меня достанет сил скорее издохнуть, как собака, нежели живому отдаваться на позорное съедение псам. Что делать — я так создан».

Ничто не могло заставить Белинского отказаться от своих убеждений или пойти на сделку со своей совестью. Он был требователен к другим, но не щадил и самого себя; всегда прямо и честно признавал свои ошибки и промахи.

«В собственных промахах, — говорит Тургенев, — Белинский признавался без всякой задней мысли: мелкого самолюбия в нём и следа не было».

Прекрасные качества души, свой исключительный талант, все свои силы Белинский отдал на служение народу.

В свои статьи Белинский вкладывал весь жар своей души, всю страстность своей натуры; его слово было живое, зажигавшее сердца читателей. Он был прирождённый боец. Герцен (в «Былом и думах») так пишет о Белинском: «Но в этом застенчивом человеке, в этом хилом теле обитала мощная, гладиаторская 1 натура! Да, это был сильный боец! Он не умел проповедовать, поучать, ему надобен был спор. Без возражений, без раздражения он нехорошо говорил, но когда он чувствовал себя уязвлённым, когда касались до его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы щёк и голос прерывался, тут надобно было его видеть: он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким и по дороге с необычайной силой, с необычайной поэзией развивал свою мысль. Спор оканчивался очень часто кровью, которая у больного лилась из горла. Бледный, задыхающийся, с глазами, остановленными на том, с кем говорил, он дрожащей рукой поднимал платок ко рту и останавливался, глубоко огорченный, уничтоженный своей физической слабостью. Как я любил и как жалел я его в эти минуты!»

Назад || Далее