Светлые и тёмные стороны патриархального быта по пьесе Гроза (Островский А. Н.)

19 век можно назвать веком небывалого прогресса: за этот век были открыты такие революционные достижения техники как паровоз, телеграф, теплоход, электричество… Вместе с техникой на новый уровень развития выходило и человеческое общество. Теперь, оглядываясь назад в прошлое, можно сказать, что переход от патриархально-монархического 18 века, века идей Утопии масонства, дворцовых интриг и в то же время рабства, в новый век начала идей демократии и глобализма дался человечеству ценой многих воин, гражданских революций и невинных жертв.

Гибель патриархального мира помещиков и крепостных ощутила на себе и Россия. Данный сложный период пришёлся на 1850-1860-е годы, найдя своё отражение в таких произведениях литературы как, например, романе «Отцы и дети» Ивана Тургенева или пьесе «Гроза» Александра Островского. Именно в пьесе «Гроза» старый мир русского патриархального «тёмного царства» показан особенно ярко, в условиях поволжского города Калинина, «полудикого», «русского, настоящего, которого ещё не коснулась немецкая бритва». Город живет под тиранией богатых «благочестивых» купцов-самодуров (прошу заметить — именно купцов, а не дворян): Марфы Игнатьевны Кабановой и Савела Прокофьевича Дикого. Все бы так и осталось в этом небольшом городишке, если бы за наследством туда не приехал из столицы «не знающий местных правил», как он говорил сам, молодой племянник купца Дикого Борис, который даже одевался по моде в отличие от остальных персонажей на сцене, носивших традиционную чисто русскую одежду. К несчастью, он повстречал замужнюю Катерину Кабанову, сноху той самой «благочестивой» Марфы Игнатьевны «Кабанихи», и тут же влюбился в нее. Воспитанной в любви Катерине, которую «одевали как куколку» и которой ныне приходится далеко не сладко жить под гнетом Кабановой, также понравился Борис. Разумеется, узнав о том, что во время отъезда сына Катерина встречалась с другим мужчиной, «Кабаниха» окончательно сживает сноху со свету, доведя её до утопления в Волге. О данном происшествии узнает весь город. Борис вынужден уехать по приказу дяди. Жители наконец-то увидели настоящие лица своих «благодетелей»: город уже вряд ли будет также незыблемо жить по патриархальным традициям — жизнь и самоубийство Катерины, ставшее некой «грозой», осталась в прошлом, и хочется верить, что после «грозы» наконец-то над Калининым воссияет солнце торжества свободы и здравого смысла, что патриархальному веку «диких» и «кабаних» всё-таки будет положен конец.

К сожалению или к счастью, мы отдалены от патриархального строя более чем полуторавековой пропастью времени — целыми эпохами реформ Российской империи, революций, эпохой Советского Союза, «девяностых» и «двухтысячных» — нам даже из чисто исторического интереса уже никогда не познать первоначального вкуса той патриархальной жизни. Она медленно обрастает в нашем сознании «страшилками», полученными из книг, кинофильмов и школьных уроков истории; в то же время сегодня находятся и такие люди, которые считают, что патриархальный строй и «возвращение к истокам» просто необходимы для дальнейшего выживания рода человеческого. Возникает вопрос — был ли патриархальный быт, описанный в пьесе, так плох, как нам кажется? С моей точки зрения, в данном быту сегодня гораздо больше тёмных сторон, чем светлых. Почему я так считаю? Потому что даже на середину 19 века описанный в пьесе патриархальный быт с его «Домостроем» уже начинал не вписываться в текущую картину мира: Марфа Игнатьевна – главный антагонист пьесы — догадывалась об этом и поэтому всячески пыталась противостоять любой свободной мысли и тем более действию в городе. Она понимает, что ни её сноха, ни даже её сын Тихон больше не уважают патриархальные традиции и от этого приходит в ещё больший ужас. В риторическом и оставленном без ответа вопросе Кабановой «Что же с миром станется, когда все люди старые перемрут?» (сказанном на сцене чуть ли не со слезами) читается настоящий страх этого немолодого и, если честно говорить, очень темного и однополярного человека за будущее города и общества. Она просто не представляет себе, какой будет жизнь, если, например, жена не будет «выть» при отъезде мужа или сын не будет кланяться «в пол» родной матери. Марфа Игнатьева постоянно цитирует свою любимую книгу — написанный духовником Ивана Грозного Сильвестром в 16 веке «Домострой», содержащий в назидательной форме правила поведения православного христианина. По этой книге, довольно точно олицетворяющей жестокое царствование Ивана Грозного, жена должна бояться мужа, дети должны бояться родителей и так далее, что, я считаю, перечеркивает главные качества, которые должен воспитывать в себе христианин: любовь к ближнему и терпение. Страх никогда не приводит к хорошему, что мы можем увидеть на примере боящегося «маменьки» Тихона, который в результате стал самым настоящим пьяницей, что уже противоречит морали любой религии. Желание «Кабанихи» контролировать во имя старых порядков всё и вся в результате довело Катерину до самоубийства, а, получается, её смерть должна лечь на совесть Марфы Игнатьевны. Опять-таки Кабанова из-за своего чрезмерно жесткого соблюдения патриархального устоя жизни нарушила очередную христианскую заповедь, одну из самых основных: «Не убей!». Получается, купчиха, сама того не понимая, подрывала основы своей же религии. Дикой же, в свою очередь, подвержен другому смертному греху — гневливости. Он ругается на всех, начиная от своего племянника Бориса и заканчивая мужиком, «которого он чуть не прибил» и потом «просил у него прощения на коленях». А в разговоре с Кулигиным, просившим 10 рублей (довольно небольшая для богатого купца сумма, если учесть, что один рубль того времени приблизительно равен 17 современным американским долларам) у «благодетеля» на построение солнечных часов проявляется ещё и явное сребролюбие Дикого. Другим несомненным пороком патриархального общества является полная необразованность её членов и, тем более, нежелание учиться чему-либо новому, что мастерски удалось обыграть Николаю Островскому в сцене с грозой и Кулигиным. Из светлых сторон патриархального быта я бы мог назвать гипотетическую крепость семьи и уважение младших к старшим, но, как мы видим по пьесе, эти плюсы плохо работают на практике.

В русской литературе 19 века часто прослеживаются произведения, направленные на обличение и иногда даже высмеивание пороков какого-либо общества: например, «Мёртвые души» Гоголя направлены на обличение пороков помещиков, а его комедия «Ревизор» создана для посмеяния над нерадивыми чиновниками. Островский, как он и сам признавал, продолжил гоголевскую традицию клеймения грехов и посвятил на сей раз такое произведение теме купцов-самодуров, сохраняющих свою власть из последних сил криками, нелепыми устрашениями и остатками патриархального строя.