Мотив музыки и поэзии в стихотворении Мандельштама «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» (ЕГЭ по литературе)

«Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает, но и любовь — мелодия», — писал А. С. Пушкин. Продолжая эту пушкинскую мысль, смеем утверждать, что и поэзия доставляет не меньшее наслаждение, нежели музыка. Более того, слово и музыка, слово и живопись подчас столь близки, что словно сливаются друг с другом, переливаются одно в другое, и в результате мы говорим: «Удивительно живописное стихотворение» или «Эти стихи просто поются, так они музыкальны». Не случайно так много написано романсов на стихи великих поэтов (Пушкина, Тютчева, Фета и др.

), потому что слово может звучать, как музыка.

Стихотворение "Бессонница. Гомер. Тугие паруса" — музыка, воплощенная в словах, медленная, неторопливая и в то же время могучая, исполненная силы, которая таится в морских глубинах.

Первая строфа

Первая строка: три назывных предложения, начало увертюры. «Бессонница» — длинное слово, с двумя удвоенными согласными. Именно в таком состоянии человек пытается проникнуть в тайны мироздания, ощутить себя крохотной частицей Вселенной.

«Гомер» — тяжёлая поступь истории. Что-то вечное и незыблемое чудится за этим именем. «Тугие паруса» — ветром наполненные, готовые к отплытию. «Куда ж нам плыть?»

«Список кораблей» (перечень кораблей, принимавших участие в походе против троянцев в «Илиаде» Гомера) велик: только до середины прочитан он, и вдруг корабли становятся птицами, взмывают в небо, и перед нами уже «длинный выводок», «журавлиный поезд», поднявшийся когда-то над Элладой. Длинные, неторопливые строки, высокие и торжественные, поэтому устаревшее слово «сей» (этот), повторенное дважды, поэтому название «Эллада» (вместо Греция). Увертюра закончилась, журавлиный крик замирает вдали. Может быть, журавли покидают родину? Может быть, мы уже не в Греции, а в России, и всё это происходит с нами?

Вторая строфа

Слышите шелест крыльев в вышине? А шепот морских волн, набегающих на берег? Стоило нам проникнуться этой ласкающей мелодией, как вдруг она «ломается» — два вопросительных предложения подряд. Этот обыденный, «земной» вопрос словно возвращает нас с небес на землю.

Но мелодия Вселенной, мелодия моря и неба, торжествует, и третья строфа вновь возвращает нас в прежнее душевное состояние: мы открыты миру и любви, красоте и музыке.

Третья строфа.

«И море, и Гомер — всё движется любовью». Вечное, непрерываемое движение жизни достигается через сочетание одних и тех же звуков «м», «о», «р», «е» (из имени «Гомер» можно составить слово «море»). Четыре раза повторяется союз «и».

«Кого же слушать мне?» Только себя: ты — человек, ты — вершина, ты прекрасен, потому что способен любить.

Гомер умолк, и только море, вечное и неразгаданное, «витийствуя, шумит и с тяжким грохотом подходит, к изголовью». Море устало, миллионы лет несет оно свои волны; оно почернело от этой усталости; его грохот стал «тяжким»; оно желает, может быть, разбудить мысль, чувство. Устаревшее слово «витийствуя» придает ощущение торжественности этому вечному движению стихии ив то же время вручает этой стихии голос, язык: море не просто «шумит», оно разговаривает! Волны набегают друг на друга и величественно откатываются назад. Музыка вечного движения...